Наследница клана Лунных (СИ)

А искорки есть у большинства людей, если не всех. Многие, очень многие развивают её, находя себе дело по сердцу. Этой искрой можно разжечь спящие магические точки и выйти на новый уровень, где талант соединяется с уникальными возможностями реализовывать его. И более того, если такого одаренного связать с источником, то он своей силой духа, творческим зудом и трудоспособностью разовьётся в полноценного мага. А это значит, что дар можно будет передать по наследству. Не искру, которая будоражила сердце и заставляла творить, а магические способности, развившиеся в помощь искре. Вот так появляются новые магические семьи.

Но сейчас Анхе пришлось отказаться от допроса и действовать. Она пропустила по телу свою силу и стряхнула воздействие рун, а потом направила поток Лунной в голову Жадковскому. Он вынужден был остановиться. Управление его телом Анха взяла на себя. Это для неё неприятно, но эффективно. Так он будет стоять и не просто услышит приговор, а сам же приведёт его в исполнение. Это не заклинание, а скорее внушение, и ему можно сопротивляться, если считаешь себя безвинным.

Она смотрела ему в глаза и мысленно произнесла то, что должна была:

«По княжьему праву я признаю тебя виновным в творимым тобою зле, и приговариваю тебя к справедливому возмездию».

Жадковский в ужасе широко раскрыл глаза и смотрел на неё, как на чудовище. Он видел перед собой силу, которую жаждал всю жизнь, и теперь до мокрых штанов испугался. Эта сила обратила на него внимание, но совсем не так, как он хотел.

«Ты испытаешь все те мучения, что причинял другим!» — Анха усилила воздействие Лунной энергии на голову лекаря, чтобы он наверняка услышал её и сам запустил эффект возмездия.

Жадковский поддался. Княжна не видела, что именно он вспоминал, но догадывалась, что его память хранила всё, и сейчас вытащила сотворённое им на поверхность. Дальше он будет судить себя сам.

Анха стояла и смотрела, как на теле лекаря появлялись страшные раны, ломались кости, вытягивались жилы… но при этом стояла тишина. Лекарь открывал рот, но не мог издать ни звука, как, по-видимому, и его жертвы.

Княжна обязана была довести суд до конца. Ей предстояло зафиксировать либо смерть, либо жизнь, и объявить, что Жадковский расплатился за причинённое им в прошлом зло. А ещё она обязана была убедиться, что этот человек — не сумасшедший, и понимал, что творил. Иными словами, чтобы наказать себя он должен был понимать, что совершал ужасные вещи.

Княжна стояла и вспоминала деда, который всячески берег её от суда над преступниками. Бывало, что преступившие закон люди сбегали от графа Краснова и просили у неё защиты и справедливого суда. Анха тогда очень переживала, думая, что её недруг Краснов излишне зверствует, но к её удивлению, дед заступался за Краснова.

Теперь Анха понимала, почему. Граф Краснов действовал на основании показаний других людей и карал жестко. А княжна видит ауру и всё то зло, что сотворил за свою жизнь человек. И вот, она судила Жадковского. Наверное, Краснов со своими палачами был милосерднее.

Анха выпрямилась и приказала себе не думать о милосердии. Не тот случай. Лекарь не получил ничего сверх того, чего не совершал бы сам.

Она отвернулась от груды мяса, в которое превратился садист и увидела парочку загонщиков, подзуживаемых Ланкой. Значит, когда она входила в лекарскую, двор не был так пуст, как ей показалось.

Она сделала шаг, но мужчины отмерли и с воплями ужаса бросились бежать. Анха последовала за ними, понимая, что ей не нужна паника, которую они могут поднять. Объяснить она сейчас ничего не сможет, а калечить ей никого не хотелось. Даже этих поганых вояк она больше всего желала никогда не видеть, а не учинять расправу над ними. К тому же у неё не было права карать воинов не из своего клана. А вот воеводу…

Анха поспешила выйти и увидела, как два свидетеля устроенного ею суда носятся и орут, что в неё вселилась скверна, и она проклята тёмной тварью. Хуже нет, когда паникерам удаётся собрать толпу и завладеть вниманием этого многорукого, многоглазого безмозглого животного.

Бежать, прятаться не было смысла, да и не хотелось. Существование в виде загнанного зверька надо было выжечь как в себе, так и в других. Княжна вышла на середину двора и медленно обвела взглядом собравшихся людей.

Первыми в ней узнали бывшую девчонку в надвинутом на лоб платке женщины и, восклицая, затыкали себе рты руками. В их глазах мелькали изумление, испуг, но после всё же восторженное состояние брало верх. Для многих женщин увиденное было ожившей сказкой. Уродливая несчастная девочка превратилась в гордую прекрасную красавицу. А вот кое-кто из вояк предпочел скрыться в толпе, почуяв силу в представшей перед всеми девушке.

— Что здесь происходит? — с крыльца грозно рыкнул воевода.