Наследница клана Лунных (СИ)

— А ведь хорошо готовят, — как будто бы с удивлением заметила Маха. — Порция хорошая и мяса не пожалели, да ещё хлеба дали. Я припрятала хлебушка нам на вечер, — похвасталась она.

Анха вопросительно посмотрела на Маху. Она тоже хотела взять хлеб с собой, но не нашла, куда положить и съела.

— В тряпицу завернула и за пояс заткнула, — показала женщина и расстроено добавила: — Раскрошится, но нам не все ли равно? Будем, как птички крошки клевать и водой запивать, — улыбнулась она.

Анха, чтобы поддержать подругу, улыбнулась в ответ. Затормозив возле узкого прохода, ведущего наверх в башню, Маха быстро поднялась на несколько ступенек и оставила там сэкономленный хлеб. Потом засомневалась, вспомнив разговоры о крысах, но возвращаться не стала.

Подруги входили в лекарскую на цыпочках и старались углядеть возможную опасность до того, как станет поздно. Пахло в помещении травами, хотя вдоль стен прямо на полу валялись грязнющие комковатые матрасы со следами испражнений. На эти матрасы было противно смотреть, не то чтобы взять в руки и расправить, а люди должны были на них лежать.

— Странно, должно вонять, а не воняет, — прошептала Маха.

В лекарской было тихо, поэтому храп врачевателя они услышали загодя. Будить его не хотелось, но уходить было нельзя. Остановившись, подруги разглядывали своего начальника.

Высокий, сухопарый мужчина сидел на скамье, вытянув длинные ноги вперёд, и дремал. Его возраст приближался к зрелому, одежда не была свежей, хотя по воротничку было видно, что рубашку стирали часто.

В общем, обычный мужчина и ничего страшного в нём не было: крупноватый нос, выдающийся подбородок и даже есть ямочка на нем, чуть обозначены носогубные складки. Маха с Анхой успели разглядеть волосатые руки, сложенные на груди, и лежащую рядом лекарскую мантию, больше походящую на половую тряпку, прежде чем мужчина открыл глаза.

Взгляд блеклых серо-голубых глаз оказался холодным, неприязненным и подозрительным.

— Что вы тут делаете? — хрипло спросил он.

— Нас господин Леснов послал помогать вам.

— Я никого не просил в помощь! С чего бы Лесному проявлять щедрость? Соглядатайствовать пришли?

Маха замотала головой, а Анха опустила взгляд. Она редко когда поддавалась любопытству и смотрела ауру посторонних людей, считая это вторжением в личное пространство, но сейчас было не до церемоний. Так вот, аура этого человека заставляла пятиться от него, испытывая брезгливость.

Будь у Анхи голос, она подняла бы тревогу и предостерегла бы людей от заражённого скверной мужчины, но голос не прорезался, и чем дольше девушка смотрела на энергию псевдо лекаря, тем яснее понимала, что окружающего этого человека грязь не имеет отношения к скверне.

Он таков сам по себе, и тем ужаснее было понимать, что к нему на заклание отдавали раненных. Чудо, что из его рук хоть кто-то выбирался живым, потому как Анха ясно видела темный, уродливо перекрученный слой ауры с узловатыми выступами, отвечающий за коммуникацию с другими людьми. И ещё она видела, что этот слой прочно связан с центром удовольствия, который пульсирует ядовито яркими цветами. Такое княжна видела впервые, и выводы напрашивались такими: лекарь наслаждается чужой болью.

— А впрочем, — он внимательно окинул Маху с Анхой плотоядным взглядом, — оставайтесь. Пусть все видят, что я прилагаю все усилия в лечении гарнизона, а то болтают всякое… — он пристально посмотрел на Маху и с особым интересом принялся разглядывать так и не поднимающую голову Анху.

— Ты странная, — указал он на неё пальцем, — посмотри на меня!

Маха толкнула подопечную локтем, и княжне пришлось поднять глаза на лекаря.

— Хм, у тебя яркие глаза… из одарённых? — приподняв в удивлении брови, предположил мужчина. Он знал, что преступивших закон одарённых скармливали пограничным камням, но не ссылали в даль дальнюю на поселение, как обычных людей

— Уже нет, господин, — поспешно ответила за неё Маха.

— Уже нет?

Маха приподняла платок, закрывающий лоб Анхи и показала выжженную печать. Лицо лекаря загорелось интересом, и он широко улыбнулся.

— Обречённая на смерть в муках, — сладко протянул он, и теперь уже даже Маха заподозрила, что плотоядный взгляд относится не к женским прелестям, а к чему-то другому, более страшному.

— А такая невинная на вид, — лекарь подошёл к Анхе и обхватил длинными пальцами её подбородок. Сильно сжал, продавливая до кости, и благожелательно смотрел, как исказилось лицо девушки от боли. — Не стонешь.

— Она… она немая, — ничего не понимающая Маха почувствовала страх.

— Как изысканно, — неожиданно произнёс мужчина, — страдать и не мочь выразить свою боль. Как жаль, что нынешние аристократы стали забывать о старых методах карания своих врагов. Тебе, малышка, повезло. До того, как ты умрёшь, познаешь чистую и неотвратимую боль.