Наследница. Кровь демона

– Не перестаю удивляться изменениям, которые произошли в тебе. Почему ты такой злой? Жизнь прекрасна, а бессмертная жизнь прекрасна вдвойне. У нас впереди столько приятных событий, а ты растрачиваешь энергию на сквернословие и злость. Может, выпьем за твое спокойствие?

Райнер не поддержал его тост, и Хейки выпил в одиночестве.

Вопрос брата навел старшего Ричи на еще более приятные мысли, чем предстоящий ужин, и, как это ни странно, сгладил кратковременную вспышку ярости. У Райнера существовал особый прием, известный лишь ему, который возвращал здравомыслие и действовал как успокоительное. Злость сходила на нет всякий раз, когда вампир предавался воспоминаниям о внутренних изменениях, настигших его после обращения. Он сравнивал себя из настоящего с собой из прошлого и видел изменения к лучшему. Слабый, робкий и неуверенный в себе – вот каким он ходил по земле, пока его человеческая жизнь не оборвалась.

Хейки обратил его ради общей цели и назвался Хозяином. Вынужденная связь новообращенного вампира с его Хозяином – то еще проклятие, и многие небезосновательно сравнивают ее с узами матери и младенца: пока обращенный в вампира не обуздает свою жажду крови, он будет всецело зависеть от того, кто его обратил. Один из способов обрести свободу заключается в избавлении от Хозяина, что удается далеко не каждому. Райнер не стал даже пытаться – Хейки был опытнее и хитрее него, а потому старшему Ричи пришлось сильно постараться, чтобы разорвать нить, насильно связавшую его с Хейки в момент перерождения, не прибегая к убийству брата.

Превращение в бессмертное существо изменило Райнера до неузнаваемости, словно в ту роковую ночь в нем умер не только человек, но и все то, что он испытывал ранее. Прежний характер стерся – на место робости и слабости пришли неконтролируемая жажда крови и необъяснимая злость на весь мир. Люди, знавшие Райнера другим, перестали узнавать его в новом облике. Сам Хейки признавал, что изменения произошли чудовищные, и хвалил его за то, что он наконец обрел уверенность в себе.

Но небьющееся сердце Райнера продолжало черстветь, и Хейки, заметив, что брат перестал прислушиваться к нему, вскоре переменил свою точку зрения. А их сестра… Старшего Ричи не покидала уверенность, что если бы Элисон помнила, каким он был раньше, то неприятно удивилась бы этим изменениям. Они бы ей не понравились, ведь она привыкла помыкать им. Девчонка бессовестно пользовалась тем, что он ничего не мог ответить на ее колкие замечания, и торжествовала, пока он прятал свои настоящие чувства под замок.

Первые месяцы после обращения выдались самыми трудными. Голод не оставлял его ни на миг. Сколько бы людей Райнер ни выпил – ему все было мало. Однажды жажда крови полностью лишила его рассудка. Он не помнил, куда шел и зачем, но в итоге набрел на маленькую деревушку, коих в Вейссарии полным-полно. Стояла прекрасная осенняя ночь, юный месяц проплывал над головой новорожденного кровопийцы и не причинял вреда ледяной коже так, как это делало солнце.

У колодца деревенского дома Райнер заприметил мужчину средних лет. Он не сумел разглядеть его лицо: крестьянин стоял к старшему Ричи спиной и вытягивал из колодца ведро с водой. Соломенная шляпа покрывала его голову – эта яркая деталь навсегда врезалась в память Райнера, потому что выглядела не к месту. Вампир вихрем пронесся за спиной у своей жертвы, подняв сухие листья у дороги. Деревья в округе беспокойно зашевелились, раскачивая ветвями на ветру. Селянин обернулся, но никого позади себя не увидел. Он возвратился к своему занятию, не ожидая, что монстр каменной горой возникнет рядом с ним и схватит его за горло. Ведро с глухим стуком упало на землю, и вода широкой струей выплеснулась под ноги жертве и хищнику, забрызгав их обоих. Человек сопротивлялся: он раскачивался в хватке вампира, хрипел и синел прямо на глазах.

Мысленно переносясь в эту или последующие ночи, старший Ричи не мог вспомнить ни одного лица своих жертв: в них его интересовало то, что ниже головы. Он рассматривал их шеи с вожделением и ощущал под своими пальцами тепло человеческих тел – тепло, которое покинуло его самого в тот самый момент, когда он превратился в чудовище, стал порождением ужаса и ночи. Райнер слышал зов бурлящей крови и сходил с ума от сладкого пьянящего аромата. Легкая доступность и беспомощность добычи кружила голову, ведь он мог испить любого: мужчину, женщину или ребенка. Когда крестьянин перестал дергаться, вампир передвинул пальцы на его плечо и припал к оголенной шее. Горячая кровь перетекала в ледяное горло, согревая, принося наслаждение. Зуд мучительной жажды отступал. Райнер пил и пил, иссушая несчастного, который уже после трех его глотков полностью обмяк в ледяной хватке. Багровый нектар стекал по подбородку вампира, и старший Ричи отстранился от жертвы, чтобы поймать языком все капли крови.