Наследница кровавой памяти

Поддерживая себя на плаву редкими гребками рук, девочка качалась на мелких волнах, пытаясь отдышаться. Ей удалось задать телу боевой настрой и поплыть к едва различимому вдали берегу.

Преследователи догнали ее. Маленькая вампирша боролась и кусалась — одному глубоко прокусила руку, второму вырвала клок мяса из плеча, третьему разодрала когтями нос и губу. Все же "шестерки" как называл их вожак, смогли вытащить ее из воды и оглушили ударом по голове.

Очнулась Алиса, когда ее вынимали из джипа. Девочка вновь попыталась отбиться. Ей скрутили руки за спиной, сунули в рот кусок шины от тракторного колеса. Клыки увязли в резине. Обезоруженную Алису волоком втащили в дом. Она увидела сидящую на полу заплаканную мать, которую сторожили четверо вампиров.

Высокий плотный вожак стоял поодаль, спиной к зашторенному окну.

— Получай свой подарочек, Толян, — прохрипел "шестерка" с ободранным плечом. — Неугомонная в папашу. Всех нас покалечила. После ее нежностей нам добавочный хавчик нужен.

— Девчонка моя, — рыкнул вожак, склонившись над Алисой. — Ишь какая сладкая вишенка выросла в саду, — он погладил когтями ее щеку.

— Отпусти мою дочь, и я уйду с тобой навсегда! — воскликнула ее мать.

— Поздно, Ленусик, — осклабился Толян. — А ты кричи громче, куколка! — прошипел он в ухо маленькой вампирше. — Пусть твой папочка слышит, как нам весело вместе!

 ***

Вибрации отчаянного визга пронзили мою голову. Я вскочила на тахте и испуганно обернулась к столу. Мои глаза встретились со светящимися глазами Анатолия. Мы оба тяжело дышали. У него во рту белели клыки, у меня текла слюна из уголков губ. Один кошмарный сон на двоих… Больше не нужны были слова, чтобы понять друг друга.

— Елена и Алиса — твои жена и дочь? — переведя дух, уточнила я.

Не сомневалась, что получу утвердительный ответ.

— Да, — Анатолий болезненно зажмурился.

— Ты мстишь за семью? Толян и его банда их убили.

— Я чувствовал, как они умирали.

— Я помогу тебе. Серьезно. За просто так помогу.

ГЛАВА 19. Мститель

Мы с Анатолием сидели на крыльце. Подмороженные кисти черноплодной рябины покачивались перед нашими глазами, создавая некое подобие романтичной обстановки. В головах у нас была отнюдь не романтика.

— Вы не ели людей, — я поделилась догадками. — Иначе бы не смогли вести оседлый образ жизни, вас бы выследили мои коллеги. Твоя дочь не боялась бы того, что "шестерки" вырежут всю деревню. Я видела ее мысли в том сне. Если бы Алиса привыкла охотиться на людей, она бы не переживала за соседей, знакомых.

— В далеком детстве мать рассказала мне старинную легенду нашего народа… народа-первоисточника, живущего там, — Анатолий посмотрел на звезды. — Она предупреждает, что если вампир начнет питаться кровью разумных существ, то со временем он потеряет рассудок и превратится в бешеного зверя.

— Или его ждет другое, не менее ужасное наказание… Я читала легенды Анлары, и знаю, что у местных вампиров не принято охотиться на разумных существ. Нарушение запрета карается смертью, но далеко не все анларские вампирюшники боятся казни или мести высших сил. Преступники становятся изгоями среди своих, они часто устраиваются наемниками в местные банды, и даже иногда прорываются сюда. Я пока ни одной ушастой твари живьем не видела, но кто знает… Если доживу. Мне так плохо!

— Я потерял семью, — вздохнул Анатолий. — Мне намного хуже.

— Не по моей вине, — отмахнулась я. — Если ты считаешь, что сибирские охотники плохо работают, все претензии — к руководству территориального подразделения Отдела.

— Я никого не виню, кроме самого себя, — вампир опустил голову. — Нам нельзя было так долго оставаться на одном месте. После первой стычки с Толяном мы должны были уехать с Урала куда-нибудь на Камчатку. Я понимал, что это необходимо, и жена была согласна, но Алиса уговорила нас остаться в деревне. Дочка не хотела расставаться с друзьями.

— Как вам удавалось скрывать свою природу, дружить с людьми?

— Мне пришлось дважды перекроить свою жизнь. Сначала ради Лены. Когда я ее встретил, она сбежала от своего хозяина Толяна. Мне не хотелось обзаводиться семьей. Меня вполне устраивало лесное одиночество — я был никому ничего не должен и ничем не обязан, и защищал только свою жизнь. Все получилось само собой. Любовь заставила пойти на уступки, научила жить не ради себя. Лена была обращенной вампиршей. Она дорожила воспоминаниями о недавней человеческой жизни: работе в школе, море подруг, мечтах о ребенке. Я просто не смог заточить ее в лесной темнице, убить ее личность. Мы нашли тихое место. Окруженная тайгой деревушка оживала только летом, когда в гости к дедушкам и бабушкам привозили из города детей. Я научился вести себя как современный человек. Местные жители считали меня бизнесменом, решившим перебраться из города на свежий воздух. Моя жена старалась вести себя как обычная домохозяйка — она даже научилась притворяться, что пробует еду, которой ее угощали соседки, и стала подрабатывать репетитором для приехавших на каникулы детей.