Наследница крови (ЛП)

Темная фигура бросилась на меня слева, летя по воздуху, будто у нее были крылья. Я отступила в сторону, схватив незваного гостя за руку, и перевернула его в воздухе, используя свой вес, чтобы сбить его с ног. Его спина ударилась об известняк. Он перевернулся, закинув ноги на плечи, подпрыгнул, словно был сделан из резины, и присел в десяти футах от меня с широкой ухмылкой на лице.

Черт бы тебя побрал, Конлан.

— Тебе стоит поработать над своей атакой.

В его серых глазах плясали лукавые искорки.

— А тебе стоит подправить слух. Прежде, чем войти в дом, я целую минуту простоял в пяти футах от тебя, а ты даже не обернулась.

Выходит, он прокрался сюда еще до прилива магии. Тогда понятно, как он обошел мои преграды.

— Напомни, что я тебе говорила насчет моего прикрытия?

Брат пожал плечами.

— Разве нас кто-то здесь увидит? Никого нет. — Он сделал вид, что разглядывает растения. — Ты же не прячешь шпионов в этих милых кустиках?

Проблема с Конланом заключалась в том, что у него была непоколебимая уверенность его отца и рот его матери. Он также был внуком Роланда. Он говорил полными предложениями, когда ему было восемнадцать месяцев, и щелкал, как орешки, сложные заклинания, когда ему было пять. Математика была детской забавой, инженерное дело — забавным развлечением, химия — хобби, и он не воспринимал ничего из этого всерьез.

Его глаза загорелись.

— У тебя есть еда?

А еще он был девятилетним львом-оборотнем.

— Возможно.

Я направилась к холодильнику, заполненному Тамирой Миллер по моим указаниям. Посмотрим. Что бы такое приготовить сытное и на скорую руку?

— Ветчина, курятина, оленина?

— Да!

— Обычно, я требую одно объятие за порцию, но для тебя, так и быть, это будет бесплатно.

Не в моих правилах было заставлять детей обниматься. Если он захочет меня обнять, то будет знать, что я не против.

Конлан наигранно вздохнул, подошёл ко мне и обнял. Он сделал это очень осторожно, используя лишь толику своей силы, зная, что обнимает человека. Я наконец-то увидела своего брата во плоти спустя долгих восемь лет.

— Ну, привет, — шепнула я.

Он ухмыльнулся и высвободился.

Я вытащила кусок копченой ветчины, лесные грибы, четыре ломтика бекона, чеддер и моцареллу, достала разделочную доску с ножом и развела огонь в печи. Конлан устроился на стуле за кухонным столом.

— Неужели ты не рада меня видеть?

— Конечно же, я тебе рада. Но теперь здесь повсюду твой запах, а Асканио знает, где я живу.

Конлан сморщил лицо, показав мне клычок.

Я поставила на огонь сковороду, отправила на нее бекон, и принялась нарезать ветчину кубиками.

Конлан развернулся на своем стуле, наклонился в сторону, пока не оказался почти в горизонтальном положении, сорвав металлическую сферу с ближайшего пьедестала. Она была размером с баскетбольный мяч, шар из тонкого металлического кружева и шестеренок. Я разместила шесть таких вокруг святилища.

Конлан подкинул ее над головой, посылая сквозь нее искру магии. Сфера развернулась в чудовищного металлического паука над его головой, с бритвенными жвалами, металлическими когтями, готовыми к убийству. На долю секунды он завис над ним, выглядя готовым проглотить его голову, затем крошечная капля магии, питающая его, иссякла, и он упал, скатываясь обратно в шар. Конлан поймал его другой рукой. Контроль, необходимый для достижения этого, заставил бы мудрецов в Новом Шинаре закружиться от радости. Конлан покрутил сферу в пальцах и подбросил ее снова.

Сфера, паук, сфера, паук, сфера…

Покончив с ветчиной, я перевернула бекон и перешла к нарезанию грибов.

— Что у вас за терки с Асканио?

— Мне он не нравится.

Я нарезала сыр тонкими ломтиками.

— Он что-то сделал?

Конлан пожал плечами.

— Это не важно.

— Допустим. Что тогда важно?

Я сняла бекон, слила большую часть жира в банку и закинула на сковородку грибы и ветчину.

— Я хочу помочь.

— Помочь с чем?

— Помочь с тем секретом, о котором ты говорила с дедушкой в мое отсутствие. Секретом, который держит тебя здесь и не дает вернуться домой.

— А. Ты об этом секрете.

Я достала шесть яиц, разбила их на сковородку и принялась перемешивать лопаткой. Конлан, как и папа, терпеть не мог глазунью. Он как-то жаловался на нее, когда мы обсуждали школьные обеды. И как его отец и большинство перевертышей, он не выносил остроты в еде. Если бы я готовила для себя, то добавила бы халапеньо.

Я посолила болтунью и потянулась за сыром.

Разделочная доска исчезла. Конлан сидел на столе, держа доску с аккуратной стопкой сырных ломтиков вне моей досягаемости.

— Давай сюда.

— Ты избегаешь ответа.

— Отдай мне сыр, и мы поговорим.

Он вернул мне сыр. Я смахнула его на яйца, чуток перемешала и сняла сковороду с огня под пристальным взглядом Конлана. Выудив вилку из ящика, я достала большую тарелку, выложила на нее яичницу с расплавленным сыром и подвинула к нему.

Брат снял пробу.

— На вкус как мамина.

Ну, еще бы.

— Как думаешь, кто научил меня готовить?

— Помнишь, когда мне было семь, у меня были проблемы с друидской компашкой в школе?