Наследница крови (ЛП)

— Я убью тебя и сотру твое имя. Никто не вспомнит о тебе, и ты превратишься в ничто.

Он улыбнулся, лучась магией, теплой и ослепляющей. Она притягивала меня, словно магнит. От нее мне хотелось плакать.

Молох наклонился вперед, потянувшись ко мне.

Я ничего не могла сделать. Я была опустошена.

Серебряный оборотень встал между нами. Голодная и древняя сила кипела в нем, такая мощная, что у меня перехватило дыхание.

Молох уставился на него. Его глаза расширились.

Дерек поднял голову и завыл. Это звучало как жестокая боевая молитва.

Бог, пожирающий детей, сделал шаг назад. Разрыв в реальности затух, последние отголоски его голоса танцевали на ветру.

— ДО НОВЫХ ВСТРЕЧ.

Я упала на спину, широко раскинув руки, и уставилась в голубое небо. Воздух был таким сладким на вкус. Все болело.

Дерек снова завыл, распевая песню триумфа и крови.

Вдалеке завыли волки, отвечая ему.

Глава 18

Вокруг меня безмолвно лежали старые руины. Я понятия не имела, чем это было в прошлой жизни. Отель, концертный зал, школа? Двухэтажное сооружение было идеально круглым и возвышалось куполом на пятьдесят футов над нами, прорезанным прямоугольными окнами, стекла в которых давно исчезли. Центр сооружения был открыт. Пыль покрывала некогда полированный мраморный пол. Вдоль стен колонны поддерживали узкий балкон. Где-то в развалинах, вероятно, была лестница, которая вела туда, но ни Дерек, ни я не искали ее.

Он лежал рядом со мной в грязи. Он не потрудился изменить форму, чтобы ослабить нагрузку на Lyc-V, и прямо сейчас он был потрясающе большим, настоящим монстром, покрытым серебристым мехом.

Сундук стоял между нами на пыльной ступеньке. Лунный свет проникал сквозь окна наверху, и зачарованная кость засверкала.

Я длинной палкой помешала угли в металлическом горшке передо мной и бросила в него еще одну горсть сушеных трав.

Я заснула на том поле боя, прямо на пепелище. Дерек перенес меня на траву. Когда я очнулась несколько часов спустя, он был первым, кого я увидела, все еще в волчьей форме, сидящим рядом со мной силуэтом на фоне заходящего солнца. Сажа и кровь запятнали его серебристый мех. На его правой лапе виднелись проплешины, некоторые из которых все еще были покрыты волдырями и сочились жидкостью там, где его поджарила жара. Я, как идиотка, спросила его, не больно ли это. Конечно, это было больно. Он солгал и сказал: «Нет».

Сундук был рядом с ним.

Я настояла на том, чтобы удостовериться, что Сайман все еще жив. Как только я увидела его своими глазами, мы все вышли из портала, и теперь мы оказались здесь, в развалинах на краю Юникорн-лейн, ожидая, чтобы расплатиться с долгом Дерека перед добрым священником. Волки рассредоточились и спрятались, образовав периметр вокруг руин. Дерек сказал им не вмешиваться, если только Юникорн-лейн не плюнет чем-нибудь особенно противным в нашу сторону.

Я сидела здесь уже несколько часов, и мы не сказали друг другу ни единого слова.

Он уедет через три дня. Теперь уже через два. Было уже за полночь.

Я не хотела, чтобы он уходил.

Это было абсурдно и глупо, и когда я думала о том, что он уйдет, мне было больно. Он остался в живых. Этого было достаточно. У него была своя жизнь, у меня своя, и после сегодняшнего вечера наши пути разойдутся. Это было к лучшему.

Было так много вещей, которые я хотела спросить. Ни одна из них не имела значения.

Дерек сел, встрепенув ушами.

Странная фигура протиснулась через одно из пустых окон и уселась на балконе, глядя на нас тревожно человеческими глазами.

Она была размером с самку льва и большей частью была сложена как львица, но вместо шкуры песочного цвета ее шкура была покрыта тонкой коричневой шерстью, как бока арабской лошади. Два массивных крыла торчали из ее спины, их перья были такого же песочно-коричневого цвета с белыми и золотыми крапинками. Ее кошачьи ноги заканчивались не лапами, а чудовищными руками с огромными кошачьими пальцами, вооруженными серповидными когтями. Ее толстая шея поддерживала кошмарную голову, ее лицо представляло собой странную эволюцию львиной морды с плоским кошачьим носом, раздвоенной верхней губой, большой пастью, обнажающей клыки, и тревожно человеческими скулами и лбом. Если бы львы эволюционировали так же, как люди, они могли бы выглядеть как она.

Золотой обруч венчал ее лоб. Толстые золотые браслеты, усыпанные красными камнями, охватывали ее запястья. Золотое ожерелье у нее на шее было забрызгано засохшей кровью.

Женщина-сфинкс. Впервые вижу такую.

Сфинкс уставилась на нас сияющими бирюзовыми глазами. Жутко.

Она открыла рот.

— Ты сжигаешь погребальные травы для себя или для волка?

От ее шепчущего голоса волосы у меня на затылке встали дыбом.

— Я сжигаю их для тебя, — сказала я ей. — Я захватила с собой монету, чтобы ты могла отдать ее перевозчику. Я знаю местного Танатоса. Он добрый человек. Он хорошо отправит тебя в последний путь.

— Как заботливо с твоей стороны, человечишка. — Ее когти царапнули по камню. — Волк не прикоснулся к сокровищу. Он может идти.

— Ты убила моего друга, — сказал Дерек. — Святого человека.

— Он коснулся сокровища. Он должен был умереть.