Наследница мага смерти (СИ)

      Вот я и старалась производить хорошее впечатление, выполняя работу со всей тщательностью и старанием. Профессор остался доволен. Даже более того, прознал о моих планах и любви к археологии. И, не иначе как почувствовав родную душу, решил взять надо мной шефство. Правда специфически: загружая кучей непрофильных, но важных для него вещей. Зачем? А для всестороннего развития. Ибо «вы просто обязаны стать блестящим специалистом, голубушка»!

      Причем с каждым разом для этого «всестороннего развития» приходилось задерживаться все дольше и дольше. В последний раз с переводом вообще, вот, полночи просидела.

      И, несмотря на все уважение к Стравинскому, это начало изрядно напрягать.

      — Слушаю, Вениамин Игоревич, — с дежурной улыбкой обернулась я к старику, твердо решив на этот раз под каким угодно предлогом отказаться от любой его просьбы.

      — Мне тут любопытнейший образец доставили сегодня из хранилища на исследование, — тут же перешел к делу профессор. — Кольцо из отделения египетской культуры. Полдня с ним возился, и хотел бы, чтобы вы, голубушка, тоже взглянули. Занятнейшая вещь с любопытной надписью. Видимо, какому-то служителю культа принадлежала.

      — Я не сильна в древнеегипетском, Вениамин Игоревич, — напомнила я.

      И невежливо зевнула.

      — Я тоже не Жан Франсуа Шампольон, голубушка, — Стравинский даже не обратил внимания на такой ненавязчивый знак о том, что собеседнику вообще-то хочется спать. — Да это и не важно. Взгляните, — и он протянул мне листок с увеличенным сканом внутреннего ободка кольца.

      Что оставалось делать?

      «Хорошо хоть, в свою лабораторию подземную не тянет. Не спускаться в этот подвальный бункер», — мелькнула мысль. Но тут же пропала, едва я увидела надпись.

      — Хм. Латынь в египетской экспозиции?

      — Именно, голубушка, именно. Более того, это не все странности. У меня на руках есть свежайший масс-спектральный анализ, и он указывает, что кольцу всего около шестисот лет. В общем, к Египту находка не имеет никакого отношения.

      Однако я энтузиазма профессора не разделяла.

      Нет, находка интересная, спору нет. Но таких, и даже более древних вещей в музее и хранилище полно. А то, что кольцо оказалось не там где положено, вполне нормальное объяснение имеет.

      — «Я владею силой, я говорю с богами», — вслух перевела я латынь. — Вениамин Игоревич, ну понятно же, что произошла какая-то ошибка при распределении экспонатов. И кто-то просто положил один из них не туда. Мы-то тут причем?

      — А притом, голубушка, что, по данным музея, у них просто нет такой вещи.

      — Как так? — вот эта информация действительно меня удивила. — А сопроводительный лист…

      — Ни-че-го, — со значением повторил Стравинский. — В архиве нет ни одного документа, ни единого даже упоминания о кольце.

      — Да как вообще подобное могло случиться?

      — Не знаю, голубушка. Они там у себя всю документацию перерыли, но информации по данному экспонату не нашли. И это притом, что неучтенных вещей в музее, сами понимаете, тоже быть не может. Сначала подумали, было, что это какая-то имитация кого-то из сотрудников, но даже беглый осмотр показал, что кольцо довольно старое. Вот и отправили его нам на экспертизу, узнать, что это вообще такое. А сейчас пришли данные исследования, и я изрядно удивился. Это действительно старинная вещь. Но она не значится ни в одном каталоге. Невероятно, но факт.

      — Заня-атно, — протянула я, полностью соглашаясь с таким утверждением.

      — Хотите взглянуть?

      Черт, кажется, плакала моя кровать в одиночестве. Ибо…

      — Разумеется!

      Профессор Стравинский тотчас развернулся и поспешил обратно по коридору к лестнице. Я следом за ним.

      «Все-таки пришлось спускаться в подвалы».

      Впрочем, сейчас этот факт уже не вызывал протеста, наоборот. По лестнице и на лифте я спускалась охваченная интересом. А в ярко освещенную лабораторию профессора Стравинского входила бодро. При входе, правда, пришлось немного задержаться, чтобы надеть халат. Я-то уже домой собиралась, когда профессор нагнал, так что успела свой в шкаф убрать. Хорошо хоть пальто еще не надела.

      Попутно взглянула в зеркало и перекрутила поплотнее резинку на волосах. Они у меня мамины: скользкие, иссиня-черные. В общем, как у любой японки или кореянки. Перешли по наследству, даже несмотря на отца — типичного представителя европеоидной расы.

      Впрочем, ничего плохого о собственной внешности сказать не могу, никогда на нее не жаловалась. Только вот резинки на волосах держались преотвратно.

      Пока я приводила себя в порядок, профессор успел достать из сейфа кольцо. И едва я подошла, протянул неопознанный артефакт мне.

      — Вот, Инга Валерьевна, смотрите.

      Кольцо оказалось крупное, старое, сделанное под мужскую руку. И довольно лаконичное: из полоски золота, увенчанной кристаллом мутного хрусталя, с вырезанной на нем рогатой оскалившейся черепушкой какого-то животного.

      Даже по внешнему виду я поняла, что к Египту это украшение уж точно никакого отношения не имеет. И, с любопытством взяв в руки, вгляделась во внутреннюю сторону ободка. Ага, вот она, эта надпись на латыни:

      «Ego scio Vis, loquar deos» — «Я владею силой, я говорю с богами».