Наследница Магдалины (Наследство Магдалены)

Последнее, что увидел в своей жизни Симон де Монфор, были смутные очертания женщины в темных одеждах. Нечто подобное он уже когда-то видел. Он даже успел вспомнить, когда и где — на почерневших от времени иконах поверженной Византии, в которой в молодости огнем и мечом утверждал столь дорогое папе латинское королевство. И это было последнее, о чем успел подумать прежде мало кому известный дворянин из Парижа. Невероятной силы удар выбил его из седла, оборвав стремена. Представшее его глазам на краткий миг нежно-голубое утреннее небо взорвалось горячими кровавыми брызгами, и вечная тьма окружила то, что прежде мнило себя равным богам.

Окружавшая Симона свита не сразу сообразила, что же именно произошло. Удар со свистом упавшего откуда-то сверху камня был столь устрашающ, что вздрогнула земля. Обильно смоченные черной кровью куски ломбардского панциря полетели в разные стороны так, словно это была не каленая сталь, а тончайшая яичная скорлупа. Пролетев несколько футов, вырванный из седла де Монфор рухнул в траву под жуткий треск переламывающихся костей. Быстро спешившись, Амори и Жифар бросились к неподвижно застывшему телу, теперь более всего напоминавшему груду перепачканного грязью тряпья. Павший с перешибленным крестцом белоснежный конь в смертельной агонии косил на людей белками огромных слезящихся глаз.

— Отец! — в отчаянии вздымал к небу руки Амори. — Отец мой!

— Поздно плакать, сир, — промолвил Жифар, пытаясь завернуть в попону то, что осталось от некогда грозного воителя. — Слезы в нашем деле — вещь последняя, — сухо добавил он. — Надеюсь, наш господин уже в Раю. Кончина его была хоть и мучительной, зато быстрой.

Схватив Амори за рукав легкой кольчуги, оруженосец Монфора потащил упиравшегося изо всех сил наследника к лошадям.

— Скорее, сир, иначе и нас постигнет та же участь. Видать, научились они пользоваться катапультами. А может, мастеров-итальянцев наняли, — добавил оруженосец, когда они уже перекидывали через седло завернутый в попону труп. По грубому войлоку уже успели расползтись влажные черно-бурые пятна.

Потрясенные гибелью де Монфора рыцари не сразу вспомнили об отце Бернаре. Упавший на колени священник истово молился, крестясь на крепостную стену. Он попеременно то плакал, то смеялся, а в его непроницаемо-черных глазах появился безумный огонек. «Видать, совсем бедняга со страху спятил, — решил про себя Жифар. — Но не оставлять же его здесь на верное растерзание еретикам». Схватив капеллана за капюшон коричневой рясы, оруженосец насильно усадил его на пегую кобыленку.

Пока они во весь опор неслись к лагерю, Бернар и впрямь стал заговариваться.

— Я видел ее! Видел, — монотонно повторял он, шевеля дрожащими от страха губами. — Сама дева Мария спустилась с небес, дабы спасти меня от верной гибели. Она стояла там, на стене, — рассказывал он. — И от одежд ее исходило святое сияние. Она уже являлась мне прежде, когда я был совсем юным монахом. Божья мать, благоволи мне! — восклицал он, переходя на непонятные рыцарям сумбурные латинские молитвы.

— Заткнись! — оборвал Бернара Амори, из последних сил сдерживающий себя от того, чтобы не разрыдаться. — Еще не известно, чем все это для нас может закончиться.

Сын де Монфора оказался прав. Весть о бесславной гибели надменного Симона распространилась по лагерю северян быстрее пожара в засуху. Ряды оставшихся без грозного полководца крестоносцев охватила паника. Увещевания Сито не помогали. Папскому легату так и не удалось поднять боевой дух христовых воинов. Особенно позорным для северян было то, что их непобедимый лев был сражен какой-то женщиной, пусть даже и при помощи метательной машины. С этим простые воины никак не могли смириться. Посовещавшись со своими командирами, они довольно скоро обратились в беспорядочное бегство. Сновавший между полками Бернар, утверждавший, что Тулузу хранит сама Богородица, представшая ему воочию в момент гибели бесстрашного Симона, только способствовал усилению паники.

Видя беспорядочное бегство противника, граф Раймон выслал за городские ворота арагонскую конницу, атаковавшую личный обоз де Монфора. Обозу, с которым бежала Алаи, прихватившая с собой немногочисленную челядь, детей и труп убитого супруга, тем не менее удалось уйти. Прикрывавшие его отход нормандцы были почти полностью перебиты. Трусливые наемники не пришли к ним на помощь. К вечеру от армии крестоносцев не осталось и следа.

Граф Раймон легко поднялся на стену, чтобы облобызать верного советника.

— В этом нет моей заслуги, — скромно отстранился от его объятий Рауль.

— Знаем, знаем, — улыбнулся молодой Рай, похлопывая по плечу старого товарища. — Весь город только об этом и говорит. Госпожа Брижит, отныне вы — хранительница богоспасаемой Тулузы. Да не прозвучит это кощунством, но теперь вы наша Богородица.

Брижит лишь рассмеялась в ответ, утаив от благородного господина то, что в его словах имелась немалая доля правды. Ведь она и впрямь приходилась сродни Пресвятой деве.