Наследница моря и огня

Имрисский земленаследник, стоящий за дверью, с его странным лицом и единственным выцветшим глазом, едва ли не испугал ее. Затем она разглядела, что лицо его молодо и лишь изборождено болью и страданием. Он сказал быстро и учтиво:

– Что-нибудь неладно? Я пришел поговорить с тобой о… о Моргоне. Я могу уйти.

Она покачала головой.

– Нет. Пожалуйста, входи… Я просто… Я… – Она беспомощно умолкла, думая, сумеет ли он понять слова, которые ей придется использовать. Чутье побудило Рэдерле потянуться к нему, ухватиться за него, как если бы понадобилось восстановить равновесие; и она сказала, опять почти не видя: – Я слышала о том, что ты жил среди руин иного времени и знал неземное. Есть кое-что… кое-что, о чем мне надо тебя спросить.

Он вошел в комнату и затворил за собой дверь.

– Садись, – сказал он.

Она села на один из стульев у холодного очага. Он подал ей кубок вина, а затем расположился на стуле рядом. Так как он был все еще в кольчуге и темном воинском одеянии своего королевства, то и выглядел воинственно, но некоторое смущение на его лице свидетельствовало об уме, не столь уж грубом.

– Ты обладаешь могуществом, – внезапно сказал он. – Тебе это известно?

– Известно. Есть немного. Но думаю, во мне может обнаружиться и еще кое-что, о чем я никогда… никогда не знала… – Она отхлебнула вина. Ее голос зазвучал спокойнее. – Ты знаешь загадку Эна и Илона?

– Да. – Что-то мелькнуло в его зрячем глазу. Он снова негромко повторил: – Да. Илон был Меняющим Обличья.

Она слегка отстранилась, словно ей было больно.

– Его кровь течет в жилах рода королей Ана. В течение столетий это было едва ли больше, чем печальная повесть. Но теперь я хочу… Мне нужно знать. Он вышел из моря, подобно Меняющему Обличья, которого видела Лира и который чуть не убил Моргона, – он был того же цвета и столь же неистов. Любое… Все могущество, которым я обладаю, исходит от Мадир. И от Илона.

Он довольно долго молчал, обдумывая загадку, которую она ему задала, а она между тем потягивала вино, и кубок в ее ладонях слегка дрожал. И наконец он неуверенно спросил:

– Отчего ты плакала?

– Этот мертвый город… Во мне что-то всколыхнулось. И это что-то знает… знает, что там было.

Его зрячий глаз поглядел ей в лицо. Его голос запнулся:

– И что там было?

– Я была… Я стояла на пути. Это походило на чьи-то чужие воспоминания во мне. Это напугало меня. Я подумала, когда увидела тебя, что ты можешь понять.

– Я не понимаю ни тебя, ни Моргона. Возможно, ты, как и он, отдельная частица какой-то огромной головоломки, столь же древней и сложной, сколь и город на Равнине Королевских Уст. Все, что я знаю о нем, мне известно лишь по обломкам, которые я иногда нахожу. Моргону приходится брести на ощупь, постигая свое могущество, как придется и тебе; то, что он теперь, после…

– Погоди. – Ее голос невольно дрогнул. – Погоди.

Он наклонился вперед, взял у нее задрожавший кубок и поставил его на пол. Затем взял ее руки в свои.

– Ты, разумеется, не веришь, что он мертв?

– Ну а что же мне еще остается? Какова оборотная сторона подброшенной монеты – жив он или мертв, мертв или разум его сломлен той жуткой мощью…

– Кто и чью мощь сломил? Впервые за семь столетий волшебники освободились…

– Потому что Звездоносец мертв! Потому что тому, кто его убил, больше не нужно страшиться их могущества.

– И ты этому веришь? Именно так говорит Хьюриу – и Рорк Умбер. Я видел, как волшебник Алойл, который был деревом на Равнине Королевских Уст в течение семи столетий, обрел прежний облик, изумляясь тому, что освобожден. Он лишь очень коротко со мной переговорил; он не знал, почему освободился, и никогда не слышал о Звездоносце. У него были смертельной белизны волосы и глаза, которые видели собственную гибель. Я спросил его, куда он отправится, а он лишь рассмеялся и тут же исчез. Несколько дней спустя торговцы принесли с Хеда ужасную весть о муках Моргона и о перемене землеправления в день, когда освободился Алойл. Но я никогда не верил, что Моргон мертв.

– Что… Но что же тогда от него осталось? Он потерял все, что любил, потерял даже свое имя. Когда Аун… Когда Аун из Ана утратил землеправление при жизни, он покончил с собой. Он не мог…

– Я жил бок о бок с Моргоном, когда он был безымянным. Он вновь отыскал свое имя среди звезд, которые несет. Я не верю, что он мертв.

– Почему?

– Потому что это не тот ответ, который он ищет.

Рэдерле с недоверием воззрилась на собеседника:

– Ты не думаешь, что у него здесь есть выбор?

– Нет. Он Звездоносец. Думаю, ему назначено жить.

– У тебя это звучит как приговор судьбы, – прошептала она. Он выпустил ее ладони и поднялся, подошел к тому самому месту у окна, откуда она смотрела на безымянный город.

– Возможно. Но я бы не стал недооценивать этого земледельца с Хеда. – Внезапно он обернулся. – Не проедешься ли ты со мной на Равнину Королевских Уст, чтобы взглянуть на древний город?

– Прямо сейчас? Я думала, ты занят войной.

Его осунувшееся лицо согрела неожиданная улыбка.