Наследница огня

Она посмотрела на мозолистую, покрытую шрамами ладонь Рована, потом на его татуированное лицо, полное угрюмых надежд. Ему не надо объяснять, что значит быть раздавленной до самой сердцевины. Каждый из них побывал на дне своей пропасти. Рован и сейчас выкарабкивался оттуда.

Возможно, им никогда не удастся выбраться окончательно и снова обрести цельность, но…

– Вместе, – сказала Селена, принимая его ладонь.

Где-то далеко, в потаенных ее глубинах, затеплился огонек.

Часть 2 Наследница огня

Глава 36

– Ты не забыл, что вечером у тебя встреча с капитаном Эстфолом? Подготовился?

Эдион видел, с какой неприязнью Рен Ручейник произносил фамилию капитана. Даже скривился.

Их разговор происходил на крыше жилища, предложенного Рену и его деду не кем иным, как капитаном Эстфолом. Тон юного герцога был весьма дерзким, однако не настолько, чтобы влепить ему словесную оплеуху. Эдион ограничился кивком и продолжал чистить ногти метательным ножом.

Рен оправлялся после раны, хотя и не настолько быстро, как ему хотелось бы. Муртагу предложили хозяйскую спальню, но старик вежливо отказался: ему достаточно диванчика в комнате внука. Возможно, причина была отнюдь не в скромности. Должно быть, появившись здесь, Ручейник-старший что-то заметил. Интересно, навело его это на какие-то догадки о личности хозяйки? Если да, свои соображения он оставил при себе.

Эдион не видел Рена с той самой ночи, когда мятежника ранили и им потом пришлось отсиживаться в трущобном притоне. Генерал сам не знал, зачем перед встречей с Шаолом пришел сюда. Вроде все уже оговорено, и не раз.

– Ну и как тебе здесь? – спросил Эдион.

– Отвык я от такой роскоши, – признался Рен.

– Хотя здешняя роскошь – слабый отблеск замка Ручейников. А какие там были чудесные башни.

Рен стиснул зубы.

– Думаю, и твое нынешнее жилье – слабый отблеск белых башен Оринфа. Мы все отвыкли от… прежней жизни.

Ветер взъерошил его давно не чесанные волосы.

– Спасибо тебе за помощь… тогда.

– Пустяки, – сухо отозвался Эдион, наградив Рена ленивой улыбкой.

– Ты расправился с моими преследователями. Потом спрятал нас с дедом. Такое не забывается. Я перед тобой в долгу.

Эдион давно привык выслушивать благодарности от разных людей, включая и его солдат. Но Ручейники – особый случай. Генерал погасил улыбку и, разглядывая золотистые огоньки Рафтхола, сказал:

– Напрасно ты мне раньше не говорил, что вам с дедом негде жить.

«И что у вас за душой ни гроша», – мысленно добавил он. Ничего удивительного, что Рен щеголяет в лохмотьях. В ту ночь Эдиону стало невыразимо стыдно. Стыд донимал его несколько дней подряд. Он пробовал отделаться от докучливых мыслей, упражняясь с королевскими гвардейцами. Но учебные поединки с теми, кто служил королю, лишь усиливали чувство стыда, к которому примешивалось желание биться с ними по-настоящему.

– Я считал излишним говорить о том, что не касалось дела, – через силу ответил Рен.

Гордость. Эдион понимал чувства Рена. Кому захочется признаваться в своей несостоятельности? Рену это было столь же тяжело, как Эдиону – принять его благодарность.

– Если ты узнаешь, как вернуть магию, ты ведь не станешь медлить?

– Не стану. Хотя это может изменить характер предстоящих битв.

– Десять лет назад не изменило.

Лицо Рена превратилось в ледяную маску. Потом Эдион вспомнил: у Ручейника-младшего не было ни капли магических способностей. А вот у двух старших сестер Рена… Когда Террасен стал кромешным адом, они находились в горной школе. В школе, где учили магии.

Казалось, Рен прочитал его мысли.

– Когда солдаты волокли нас к месту казни, они вовсю потешались над родителями. «Что же ваша магия вас не спасает?» Даже школа, где учились мои сестры, оказалась беззащитной против десяти тысяч адарланских солдат.

– Прости, – тихо сказал Эдион.

Это все, что он пока мог сказать. Дальнейшее зависело от Аэлины.

– Возвращение в Террасен будет… трудным, – сказал Рен. – Для меня. И для деда тоже.

Рен мучительно подбирал слова. А может, преодолевал сложившуюся привычку ни с кем не говорить на такие темы. Эдион его не торопил. Наконец Рен прервал молчание.

– Сомневаюсь, что у меня сохранились… манеры герцога. Я вообще сомневаюсь, что смогу управлять. И потом, захотят ли жители герцогства видеть меня своим правителем? Дед лучше подходит для таких занятий, но он Ручейник лишь по линии моей бабки. К тому же он просто не хочет править.

Теперь уже Эдион подбирал слова. Одно неверное слово, неверный жест – и Рен навсегда захлопнется. Казалось бы, не все ли равно Эдиону? Получалось, что нет.

– Эти десять лет я только и знал войну и смерть. Возможно, так пройдет еще несколько лет. Но если когда-нибудь мы обретем мир… (Боги, какое прекрасное слово, совершенно забытое.) Тогда нам всем придется непросто. Невозможно сегодня воевать, а завтра полностью врасти в мирную жизнь. Сомневаюсь, что жители Ручейного герцогства отвергнут правителя, который все эти годы боролся против адарланской тирании. Который обрек себя на бедность и скитания, но не отказался от мечты о свободном Террасене.