Наследница огня

– Убей эту суку! – завопил кто-то из глубины зала.

Манона лишь посмотрела в глаза пленницы и удивленно наморщила лоб.

– Знаешь, как мы тебя зовем?

После каждого слова у крошанки изо рта сочилась кровь. Но она улыбалась. Даже закрыла глаза, словно прозвище было лакомством.

– Мы зовем тебя Белой Демонессой. Ты у нас в списке. У нас есть список всех Железнозубых чудовищ, которых надлежит убивать везде, где мы на вас наткнемся. Убивать на месте. А ты… – Крошанка открыла глаза и наградила Манону дерзкой, свирепой улыбкой. – Ты у нас в этом списке занимаешь первое место. Своими гнусностями ты его заслужила.

– Для меня это честь.

Крошанка улыбнулась, обнажая остатки зубов.

– Отрежь ей язык! – крикнула из зала другая нетерпеливая ведьма.

– Приканчивай ее, – прошипела Астерина.

Манона подняла кинжал, целясь крошанке в сердце.

Пленница засмеялась. Смех быстро сменился надрывным кашлем: у нее пошла горлом кровь и синими сгустками разлетелась по полу. Из глаз покатились слезы. Плащ на мгновение распахнулся, приоткрыв глубокие гнойные раны на груди. Но пленница справилась с кашлем и снова улыбнулась, слизывая кровь с губ.

– Манона, смотри внимательнее. Смотри, что́ сделали со мной твои сестры. Представляю, как им сейчас досадно. Ломали, ломали меня, а сломать так и не смогли.

Манона смотрела на искалеченное тело пленницы.

– Ты знаешь, что это такое, Манона Черноклювая? Я знаю. Я слышала, как они говорили о твоем поступке во время игр.

Манона сама не понимала, почему она позволяет этой ведьме болтать, однако не могла пошевелиться, даже если бы и захотела.

– Это напоминание, – неожиданно громким голосом, чтобы слышали все, сказала крошанка. – Моя смерть… вернее, убийство, которое ты, конечно же, совершишь, – это напоминание. Не им. – Темно-карие глаза крошанки буквально пригвождали Манону к месту. – Напоминание о том, что́ они сделали с тобой. Это ведь они сделали тебя такой.

Манона не узнавала себя. В прошлом она убивала за куда более невинные слова. Почему она медлит сейчас?

– Хочешь узнать главный крошанский секрет? – продолжала пленная ведьма. – Нашу величайшую истину, которую мы оберегаем от вас ценой наших жизней? Это не место, где мы прячемся, и не способ снять с вас наше проклятие. Вы всегда знали, как это сделать. Целых пятьсот лет вы знали, что ваше спасение находится только в ваших руках, и больше ни в чьих. Нет, наш главный секрет в том, что нам вас… жалко.

В зале стихли все разговоры.

Но крошанка по-прежнему выдерживала взгляд Маноны, а Манона не решалась ударить ее кинжалом.

– Нам вас жалко. Вас всех и каждую по отдельности. То, как вы обходитесь с вашими детьми, заставляет нас плакать от жалости. Они ведь не рождаются злыми и жестокими. Но вы с ранних лет принуждаете их убивать, калечить и ненавидеть, пока в них ничего не остается и пока они не делаются похожими на вас. Потому ты, Манона, и стоишь сейчас с кинжалом в руке. Ты представляешь угрозу для чудовища, которое ты привыкла называть бабушкой. Этому чудовищу нужно вернуть тебя в прежний круг бездумных убийств. Знала бы ты, как она перепугалась, когда ты решила проявить милосердие и спасти жизнь своей соперницы.

Крошанка глотала воздух. По ее израненным щекам катились слезы.

– Они сделали тебя и других чудовищами. Сделали, Манона! И потому нам жаль тебя.

– Довольно! – послышался сзади бабушкин голос.

В зале по-прежнему было тихо. Манона не без труда перевела взгляд на бабушку. В бабушкиных глазах она прочла открытую угрозу, обещавшую суровое наказание, если она не подчинится и откажется убивать крошанку. Но в глазах верховной ведьмы было что-то еще. Что-то вроде самодовольства. Казалось, бабушка признавала правдивость слов крошанки, но об этом знала только она одна.

Глаза пленной ведьмы оставались такими же ясными. В них не было ни тени страха. Этого Манона никак не могла понять.

– Давай, – прошептала крошанка.

Понимал ли хоть кто-то еще, что это был не вызов, брошенный Маноне, а мольба?

Не глядя ни на крошанку, ни на бабушку, ни на кого-либо вокруг, Манона схватила пленницу за волосы, запрокинула ей голову и полоснула кинжалом по горлу.

* * *

На вершине какой-то из Руннских гор Манона нашла небольшой лужок. Она сидела на краю, свесив ноги в пропасть. Аброхас лежал посередине и наслаждался ночным ароматом весенних цветов.

Маноне пришлось взять плащ пленной крошанки. Старым она прикрыла ее тело, распростертое на залитом кровью полу. А ведьмы уже собирались вокруг убитой пленницы, чтобы разорвать ее на части.

«Они сделали тебя и других чудовищами».

Манона оглянулась на Аброхаса. Тот помахивал кончиком хвоста. Совсем как кот. Никто не заметил ее ухода с торжества. Даже Астерина, угостившаяся крошанской кровью, не видела, как Манона скрылась в толпе празднующих и исчезла. Соррель она все-таки предупредила, сказав, что идет проведать Аброхаса. Но и вторая ее заместительница не проявила достаточно бдительности и отпустила ее одну.