Наследница оливковой рощи

– Значит, ты мне теперь помогать будешь? – не верилось, что мне удалось заполучить такого необычного друга.

– Буду, – вздохнул Эразм, без особой радости, – но сначала учиться и не отлынивать, – он погрозил мне пальчиком.

Я заверила духа, что приложу все усилия, дабы освоить грамоту и письмо. На том мы и распрощались. Вернее, Эразм растаял в воздухе.

Следующие недели мне почти не удавалось поспать. Лар оказался весьма суровым наставником, гоняя меня по азбуке и грамматике. Он принёс деревянную дощечку, покрытую воском, и стилус для письма. Выкрал или, как сам говорил, одолжил в библиотеке книгу, по которой и обучал меня. Занятия длились иной раз почти до самого рассвета, прикорнув на часок, мчалась исполнять свою работу и к обеду засыпала уже на ходу. Класо ворчала, что я так скоро над кастрюлями спать буду, а вечно недовольная Фрона расспрашивала, не завела ли я себе любовника среди слуг.

Впрочем, даже на роман я не тратила бы столько времени. Впервые с того дня, как очутилась в этом мире, впереди забрезжила надежда, что мне не придётся всю оставшуюся жизнь киснуть над грязными кастрюлями. Что всё может измениться. Стоит лишь приложить усилия.

Глава 5

В доме Солона наступили тяжёлые дни. Выходка торговца стоила ему многих связей. Наступал гекатомбейон (прим. автора – июль), месяц, когда греки праздновали начало Нового года.

Слухи паутиной опутали город, и люди разделились на два лагеря. Кто говорил, что убитый раб был приговорён к смерти и Солон даровал ему лучшую участь. На сцене его убили быстро. А представление заиграло новыми красками. Большая же часть считала это недопустимым. Варварским обычаем, которому не место в Элладе, где столько философов наставляют людей о ценности жизни и идее всеобщего равенства.

Осторожные политики, опасаясь гнева беотархов почти прекратили общение с опальным Солоном. Для госпожи Иантины отменили приглашения на все празднества. Хозяйка дома в гневе закрылась на своей половине, проводя дни в слезах и сетуя на старческие маразмы заигравшегося мужа.

Торговец ходил мрачнее тучи. Прекратились симпосии, и даже бои, куда были заявлены его воины, теперь оказались под вопросом. Власис лично приезжал к Солону, долго юлил перед хозяином, объясняя причину сорванных поединков. Он терял много золота на этих боях, но гнев власть предержащих был страшней.

В доме царило мрачное уныние, и слуги старались лишний раз не попадаться хозяевам на глаза. Словно тени мелькали они в комнатах, молча выполняя свою работу.

Закончив с кастрюлями, я тоже сбежала во внутренний двор. Там росла кряжистая старая олива, по веткам которой можно было забраться на крышу казармы гладиаторов. Под сенью листвы я отдыхала от дел и наблюдала за тренировками мужчин. А посмотреть было на что. Гибкие, сильно развитые физически тела с грудой мышц. Высокие, широкоплечие и широкогрудые воины отличались особой статью, осознанием своей силы.

Моё внимание привлёк Атрей, бывший любимец хозяина, теперь живущий наравне со всеми. Я не знала, за какие проступки его понизили до простого бойца. Ланиста явно опасался его, лютуя не так, как с остальными гладиаторами. Сейчас Атрей вышел на тренировочный бой против могучего Янниса. Они смотрелись рядом, как Давид с Галиафом. Яннис был под два метра ростом, руки толще, чем моя талия. Но хорошим воином он никогда не считался. Наградив его могучей силой, природа, увы, не дала в придачу мозги. Он совершал нелепые ошибки и не раз бывал бит даже самыми слабыми воинами, знакомыми с техникой боя. Одно отличало Янниса, в порыве гнева он запросто мог покалечить человека. Остальные мужчины хоть и посмеивались над ним, но выходить на тренировочные бои всё же опасались. Даже у дурака может получиться удар, после которого не встанешь.

Яннис стоял посреди засыпанной песком арены, поигрывая мускулами. Тело, щедро намазанное маслом, блестело на солнце. Атрей против него смотрелся хилым пареньком. Хотя и мощь второго бойца впечатляла. Не такой высокий, сложен он был более изящно. Развитые грудные мускулы, восхитительные кубики пресса, узкие бёдра и сильные ноги. Короткие тёмно-русые волосы, словно выгоревшие на солнце, правильные черты лица, с высокой переносицей, присущей грекам. Чётко очерченные скулы. Пухлые губы, будто только после поцелуя. Тяжесть подбородка смягчала короткая борода. Серые глаза смотрели всегда изучающе, точно он под микроскопом разглядывал не только человека, но и его душу.

Яннис встал спиной к солнцу, чтобы его лучи слепили Атрея. Ухмыляясь, приготовился к бою. Но пару ложных выпадов, – и гладиаторы поменялись местами, теперь уже гигант вынужден был щуриться от слепящего света. Ринувшись напролом, он хотел схватить Атрея, подсечка, и вот уже боец катится по песку.

– Любуешься? – Раздался сзади голос Эразма. Дух умел появиться в самое неподходящее время.

Щёки залил румянец:

– Просто смотрю, здесь хорошо отдыхать, никто не видит.

– Ну да. Заодно и на гладиаторов слюнки пустить, – хамски осклабился лар.