Наследница первой очереди

– А я тебе ужин и не предлагаю. Но выслушать ты меня должен. Присядь, – она прикрыла кухонную дверь. – Результаты субботних анализов, – протянув бланк, она слегка улыбнулась. – Я абсолютно здорова.

– Хорошая новость. Как такое, возможно, было допустить? Я рад, дорогая, – он встал со стула собираясь обнять Полину.

– Руки! Руки убери и послушай дальше.

– Не понял.

– А что здесь понимать? Ты в последние две недели ведёшь себя так, словно боишься подхватить от меня заразу. Что ты сделал для того, чтобы меня подбодрить, успокоить, вселить надежду? Ты оставил меня один на один с проблемой. Не поинтересовался, что сказали сегодня. Это нормально для любящего мужа?

– Чем я тебе мог помочь?

– Участием, Дмитрий Сергеевич, добрым словом, лёгким поцелуем, простыми объятиями. А ты меня бросил в трудную минуту.

– Я тебя не бросал.

– Ты хотел меня видеть вышедшей из себя – любуйся! Мало того, что ты спишь в другой комнате, ты ещё и чашку моешь за собой и ставишь её повыше, чтобы я, не дай Бог, воспользовалась ею, – она достала чашку, грохнула её об пол. Та же участь постигла его бокал. – Такого пренебрежения и брезгливого отношения к себе я ещё не испытывала.

– Ты не права, Полина. Я искренне переживал за тебя.

– Заткнись, иуда! Ты не переживал, ты решил это по-другому: «если плохо жене, почему должно быть плохо мне?» У тебя нет ни чести, ни совести, ни принципов. Ты стал относиться ко мне, как к бомжу из подворотни. Ты меня уже приговорил. Не рано? А что делаешь сам? Трахаешь Светлану Антоновну по вечерам и домой приходишь уставшим от непосильной работы. Это любовь? Это использование одного человека другим. Удобное и несправедливое использование. Обидное. Если вступил в отношения в здравом уме и трезвой памяти, если говорил о любви, обнимал, спал в одной постели, – обязательства есть, хотя бы, как в дружбе. Отвечать на звонки, самому звонить, проявлять заботу, поддерживать, доверять. А иначе ни любви, ни дружбы, только эгоизм и использование, – она выдохнула, как после забега на стометровку и замолчала на время, чтобы как-то успокоится. – Теперь сделай одолжение, собери свои вещи и уходи. Я не хочу иметь ничего общего с предателем, чтобы даже духу твоего в моём доме не было.

– Послушай, ты сама нас выбрала?

– Да, но я ошиблась. Теперь хочу исправить собственную ошибку. Видишь ли, делая выбор, я надеялась стать женой, другом, матерью, а удостоилась лишь роли удобной помощницы по хозяйству. Извини, но я не согласна на эту роль.

– Хочешь, чтобы я ушёл? А куда?

– Куда хочешь, и с разводом не тяни.

– Я заберу Арину.

– Зачем? Ты не глупый и знаешь, что со мной ей будет лучше, а дальше как решит суд.

– А что с клиникой? Я не хочу уходить.

– Хочешь работать – работай. У тебя есть свой начальник.

– Полина, ты не поторопилась выставить меня?

– Набиваешь себе цену? Твоё лживое нутро у меня вызывает отвращение. Ты мне не просто противен, ты мне омерзителен после Светланы Антоновны и всего прочего. Не доводи до греха. Уйди по-хорошему.

– Я поговорю с Ариной?

– Она у себя. Не дави на дочь, ей и так сейчас не просто.

Через полчаса Подольский ушёл, собрав вещи. Полина не могла скрыть слёз горького разочарования. Она понимала, что зря поверила Дмитрию осенью, что его слова и дела, как день и ночь, что нельзя прощать, когда тебе плюют в душу и лгут. Она стояла у окна в кухне и сквозь слёзы смотрела во двор, не заметив, как подошла дочь и взяла её за руку.

– Ариша, не грусти, – Полина повернулась к дочери и, обняв её, присела к столу. – Ты всегда можешь видеться с папой, если захочешь.

– Почему ты плачешь? Папа обидел?

– Больше всего мне хочется, чтобы этот кошмар скорее закончился, забылся.

– Я тоже твой кошмар?

– Нет! Ты лучшее, что подарила мне судьба за последнее время. Хотя, есть ещё кое-что. Ты не будешь возражать против брата или сестры?

– У тебя родиться малыш?

– Будем надеяться. Он ещё слишком мал, но всё чувствует. Если почувствует, что мы ему не рады, может и не родиться.

– Ты не хочешь, чтобы папа об этом узнал?

– Не хочу, дочка. Он свой выбор сделал, а мы сделаем свой.

– Мы будем его ждать, а он пусть быстрее растёт.

– Знаешь, мы с моей выдуманной болезнью совсем забыли о школе. Ты не передумала туда идти?

– Я думала, ты больше не хочешь, чтобы я училась.

– Почему? Если тебе интересно, завтра пойдём и всё узнаем. Мы должны пройти собеседование. Занятия уже начнутся через месяц. А теперь, пойдём спать. День был тяжёлый.

– Можно мне с тобой?

– Надевай пижаму и ложись.

Пройдя собеседование, Арина была записана в первый класс частной школы, которая была недалеко от дома. Сюжет о поисках родственников Павла Орловского прошёл на местном телеканале шестого августа. Неделю отпуска с прошлого года Полина взяла с десятого по семнадцатое августа и улетела с Ариной в Москву навестить Соколовых. Она рассказала им о путанице с анализами, о проблемах с Подольским.

– Мам, я тебя прошу, забудь о его существовании. Того Мити, которого ты знала, давно нет.

– Полина, может его убрать из клиники?

– Зачем? Как специалист он клинику устраивает. Будут проблемы – Алёхин разберётся.