Наследница поневоле

Наконец-то расположившись в новой спальне, я бесцельно слонялась по комнате несколько минут, а затем решила устроить себе экскурсию по масштабнее. Когда, если не сейчас? Пока надменной семейки нет дома, я успею оглядеть особняк.

Не хитрыми умозаключениями определила, где находится кухня, и двинулась в противоположную от нее сторону. Да, дом и правда роскошный. Все здесь сквозит каким-то особенным бесценным духом старины. Таких ведь почти не осталось… Комната за комнатой усеяны ценностями, невероятными предметами декора, вычурной мебелью, картинами. Я, кажется, даже потеряла счет времени, пока не застыла на месте как вкопанная.

Взгляд упал на одно из полотен. С него на меня смотрела молодая девушка, примерно моего возраста, но… Нужно быть слепым, чтобы не увидеть наше разительное сходство.

Сердце зачастило, и я с трудом сглотнула собравшуюся во рту слюну. Подошла к картине почти вплотную, глаза вдруг неожиданно заслезились.

— Ты ведь ее видишь впервые? — послышался хрипловатый голос из-за спины, и я резко обернулась вздрогнув. — Это твоя мать.

Старший брат красавчика стоял возле входа в комнату, расслабленно подпирая дверной косяк. Переводил взгляд с меня на картину, будто сравнивая. На губах играла все та же загадочная ухмылка.

— Моя… мать…? — я вновь взглянула на полотно. Девушка красива. Прямой горделивый взгляд и королевская осанка. На тонкой шее переливается бриллиантовым блеском роскошное колье. — Как… ее звали? — на выдохе произношу я.

— Светлана. — коротко говорит мужчина. — Светлана Николаевна Гроздицкая. — замолчав на секунду, он продолжает: — Она была очень хорошим человеком.

Я резко оборачиваюсь и устремляю на него распахнутый, удивленный взгляд.

— Ты знал ее?

Разумовский старший кивает.

— Я был еще ребёнком, когда она, и твой отец погибли.

Я часто дышу.

— Что с ними случилось?

Так странно обсуждать это вот так… повседневно… Будто я говорю о каких-то чужих людях. Но ведь это мои родители. Всю свою жизнь я пыталась заснуть мысли о них куда по дальше. Ни разу не пыталась их искать, или что-то узнать. Что мне могли бы дать люди, оставившие меня в приюте? Но обида, которую я копила долгие годы сейчас заиграла новыми красками. Теперь у моих родителей есть реальный облик и от него не спрятаться.

— Автомобильная авария. Оба скончались на месте моментально. — сухо произносит мужчина. — Ты ведь вообще ничего не знаешь о своем прошлом, да?

Я отрицательно мотаю головой, все еще не отрывая взгляда от девушки с картины.

— Вон там, — мужчина проходит ближе, встает рядом со мной и указывает рукой на другую стену, в центре которой красуется большой портрет седовласого мужчины. — Николай Федорович Гроздицкий. Твой дедушка. Сумасбродный старик. — смеется он. — И что только мама в нем нашла?

Я изумленно вскидываю брови.

— Так твоя мама и он…?

— Да. — обрывает меня Ярослав. — Они были женаты.

— Подожди. — мои глаза округляются. — Вы с Андреем сыновья Гроздицкого? — по спине уже стекает холодный пот от понимания всего происходящего. Кажется, на моем лице написано неприкрытое отвращение, потому что мужчина, увидев его, вновь усмехается.

— Решила, что старик решил заняться кровосмешением? — я не могу вымолвить и слова в ответ. — Нет. Мать вышла за Гроздицкого всего пять лет назад. Наши семьи общались сколько себя помню. Мать давно метила на место его супруги. Одинокий старик без наследников… — многозначительно изрекает он. От сердца отлегает, но я все еще бросаю на мужчину недоверчивые взгляды, пока тот продолжает. — Кто ж знал, что по земле ходит его не признанная внучка?

Эти слова больно царапают мою гордость, и я вздергиваю подбородок повыше. Непризнанная? Тогда какого черта я главное действующее лицо в его завещании? А еще, он сказал это так небрежно, будто я какая-то нищенка, случайно прибившаяся к их королевской семье.

Воинственно складываю руки на груди, и поджимаю губы.

— Да, твоя мать явно прогадала. Нужно было тщательнее выбирать… — я споткнулась на полуслове, а потом мысленно махнула рукой и продолжила. — способ заработка.

Вот так вот, я только что назвала его мать чуть ли не куртизанкой, которая выскочила замуж за старика только ради наследства. Продолжаю делать вид, что горделиво пялюсь на портрет, а сама то и дело кошу взгляд на Разумовского старшего. Сейчас еще огреет меня по голове, чего доброго, за оскорбление чести и достоинства его матушки.

Но тот лишь слегка ухмыляется и ничего не отвечает.

Так он даже отрицать этого не собирается? Вот наглость! Да где такое видано!?

Я разворачиваюсь к мужчине всем корпусом и теперь уже открыто смотрю в его темные глубокие глаза.

— А ваша семья не пробовала делом заняться? — не могу скрыть осуждение в голосе. — Конечно, ведь работать гораздо тяжелее, чем сидеть и ждать пока богатый старик отбросит коньки и отвалит вам часть своего состояния. Это у вас семейный бизнес такой, да? Ждать манны небесной. Ой и тяжко же, наверное, пришлось. С нуля создавали? Столько трудов вложено! — я продолжаю театрально причитать, пока мужчина смиряет меня строгим взглядом.