Наследница. Прикосновение Тьмы

«Это будущее? – спрашивала младшая Ричи себя во сне. – Почему мне это снится?»

Элисон ничего не понимала и разочарованно качала головой, наблюдая за безразличной ко всему беловолосой девушкой. Младшая Ричи уже не помнила, чем закончился этот пугающий сон: она проснулась, когда ее сердце наполнилось печалью.

И вот теперь, сидя за столом, она вспомнила его весь, от начала и до конца. Ей хотелось обсудить с кем-нибудь увиденное во сне, но, увы, рассказать Райнеру или Хейки о нем Элисон не могла. Как не могла рассказать и то, что чувствовала при этом. Как-то раз девушка попробовала поделиться с Райнером переживаниями и пересказала ему сон, в котором видела его еще человеком, за что получила наказание в виде лишения права посещения библиотеки на целых три дня. Для любознательной и пылкой Элисон, чьей единственной отрадой в мрачном доме было чтение, это наказание стало почти что пыткой! Но она оставила свои возмущения при себе и не стала оспаривать слишком суровое, по ее мнению, решение старшего брата. Младшая Ричи как никто другой знала, что происходит с теми, кто перечит вампирам, и не хотела пополнить ряды обескровленных бедолаг.

А между тем Райнер уже начал что-то подозревать: он отставил чашу в сторону и, сцепив руки в замок, пристально смотрел на задумавшуюся Элисон. Она заставила себя съесть хоть что-то, чтобы не стать причиной утренней эмоциональной бури. Братья не переставали втолковывать ей, что она должна правильно и полноценно питаться, чтобы быть здоровой. Но младшая Ричи догадывалась, что они подразумевают под мнимой заботой на самом деле. Кровь в ее жилах – вот что их интересует. Здоровья вампиры ей желали лишь затем, чтобы оправдать свою неутолимую жажду крови.

– Ты уже закончила? – Нетерпеливый тон голоса грубо и окончательно выдернул младшую Ричи из задумчивости. Она коротко кивнула. Вампир посмотрел на настенные часы и сказал: – В таком случае можешь идти на занятие. Хейки будет ждать тебя в кабинете музыки в назначенное время. Я не хочу, чтобы ты опоздала, как в прошлый раз. Ты ведь помнишь, чем все закончилось?

– Да, – робко произнесла Элисон. Кажется, Райнер не заметил тревоги на ее лице, но оно и к лучшему. Для них обоих.

Она собиралась уходить, как вдруг вспомнила, какой вопрос хотела задать еще с самого утра.

– Я могу перед занятием проведать Татиану и Дарвина? – тихо поинтересовалась девушка у вампира. Она боялась злить его глупыми вопросами, однако желание увидеть брата и сестру оказалось сильнее робости и страха.

– Нет, – таков был ответ вампира.

По дороге в учебный кабинет девушка думала о прибывших вчера родственниках. Элисон места себе не находила от беспокойства, когда вспоминала подслушанный за дверью разговор братьев. Она переживала, что вампиры на самом деле замыслили плохое, и опасалась самого худшего развития событий – убийства Таты и Дарвина. И все же кое-что не сходилось с некоторыми ее выводами. Если старшие Ричи действительно собирались избавиться от родственников в самом начале, зачем они вообще позволили им остаться в поместье? Проще всего было выгнать их на мороз – и проблема решена. Элисон не зря беспокоилась, потому что подозревала: что-то здесь не так. И то, что братья не захотели поселить сестер рядом, и то, что Райнер запретил ей увидеться с Дарвином и Татой, – все это уже говорило о многом.

До начала занятия оставалось не так много времени, но Элисон пришла вовремя. В прошлый раз она действительно опоздала, и в том была заслуга самого Хейки, который сначала перенес занятие на полчаса позже, а затем резко передумал и вернул все назад. Сделал вампир это шутки ради, как он потом ей объяснил. Но шутки шутками, а Элисон получила свое наказание очень даже по-настоящему. Ее снова лишили походов в любимую библиотеку, на этот раз – на целую неделю, потому что «учеба не прощает опозданий». После того случая она старалась приходить на занятия как можно раньше, чтобы новые приступы веселого настроения у Хейки не застали ее врасплох.

В кабинете младшая Ричи не обнаружила ни самого брата, ни каких-либо следов его присутствия. Она не любила здесь находиться. Отделка светлым мрамором от пола до потолка не помогала сильнее любить искусство. Тут не ощущалось уюта, и само это место нельзя было назвать таким, где хотелось бы остаться надолго. От стен и пола шел холод, с которым не справлялись десятки свечей и древняя магия дома. Элисон прошла вглубь комнаты. Тишина не давила, но и не приносила спокойствия. Иногда девушке хотелось побыть одной, чтобы привести мысли в порядок и выбросить из головы обидные слова братьев, их несправедливые обвинения, различные колкости и даже комплименты. Она миновала фортепиано, на котором училась играть вот уже третий год подряд, затем прошла мимо скрипки в черном футляре, которую Хейки прислонил к ножке кресла. На этом инструменте ей только-только предстояло научиться играть, и девушка с трепетным ужасом ожидала первых занятий. Воспоминания о начале игры на фортепиано все еще отзывались болью в ее сердце… и пострадавших пальцах.