Наследница проклятого острова 2 (СИ)

«Хвалить и восхищаться. Поел конфеты — молчи, делай вид, что тебя это не касается, не говори об этом. Мнение оставь при себе, а к мужу относись с уважением. Хочешь, чтобы он вместо конфет ел фрукты? Источай радость и одобрение каждый раз, когда он возьмёт фрукт в руки. Смотри ласково и нахваливай, пока он ест. С очень большой долей вероятности он повторит то, за что его похвалили. Когда он привыкнет к фруктам, можно будет спросить, не против ли он, что ты уберёшь конфеты подальше, ведь тебе неприятен их вид, да и живот от них крутит. Скорее всего, ему будет либо всё равно, либо он поддержит тебя. Ведь у него есть фрукты, которые ассоциируются только с хорошим. Знаешь, что самое интересное? Оставшись без мудрой женщины, мужчина иногда с удивлением обнаруживает, что, оказывается, не в восторге от некогда обожаемого мангора, ранних подъёмов по утрам, фиолетовых свитеров, орущего питомца-попугая и поездок к тёще. Бедняга начинает жить заново и порой ужасно тоскует по тем чудесным временам, когда ему было понятно, что нужно любить и чего хотеть, а сам он чувствовал себя настоящим героем просто потому, что сподобился искупаться перед сном», — весело фыркнула бабушка.

«Но дедушка ведь не такой… и папа…» — возразила я.

«Твой дедушка считает, что, женившись на мне, он внезапно полюбил читать перед сном. На самом деле меня просто всегда раздражала его привычка часами болтать в постели. Мне для отхода ко сну требуется тишина. Так что я сначала пихала ему в руки книги, якобы чтобы их обсудить, а потом восхищалась тем, как умно он выглядит с книгой в руках, и постоянно говорила, как сильно мне нравится читать вместе. Правда же была в том, что после шумного дня мне просто хотелось, чтобы он полежал рядом молча! А обсуждать дела и планы на день я предпочитаю за завтраком…»

Я шла по Тропе, мерцающей в льющемся с потолка свете, и вспоминала бабушку. Её голос, улыбку и то, как она всегда готова была меня выслушать и дать совет.

Почему я не воспользовалась её мудростью в общении с королём? Не захотела через себя переступать. Хвалить его за то, что сегодня он не назвал меня ядовитой медузой? Вот уж нет. Он безнадёжен, и перевоспитывать там нечего. Видимо, корона так давит на голову, что нарушает кровообращение в мозгу. От этого происходят галлюцинации, в которых ему кажется, что он может вести себя, как полнейшая сволочь, и ему это всё равно простят. Или что его титул стоит того, чтобы терпеть любое отношение. Не спорю, может, для кого-то и стоит. Но точно не для меня.

Пустая пещера, шуршащий колкий гравий под босыми ногами, мистический золотой свет, окрашивающий камни в латунный, медный и бронзовый. Среди мерцания светлая дорожка казалась невинно-лёгкой, прямо-таки стелющейся под ноги. Но с каждым шагом она жалила стопы всё больнее.

А останавливаться нельзя.

Воздух, спёртый и влажный, не двигался, давил массой. Ни ветерка, ни дуновения прохлады. В пещере было тепло, вот только чем дальше я углублялась, тем сильнее ощущался жар, исходящий из недр.

Шаг за шагом, минута за минутой, час за часом.

Стопы давно ныли. В приюте мы много бегали босиком — не напасёшься же обуви на всех. А в академии я привыкла ходить обутой, и только на тренировках по защитно-боевой магии неизменно старалась разуваться.

И теперь заново привыкшие к комфорту ноги пронзала боль при каждом шаге. И ведь не сплетёшь лечебный аркан. Не отрастишь на стопах жёсткую чешую.

Второформа заворочалась внутри. Ей претило это душное место и не хотелось обрывать связь со сладко пахнущим гайроном. Моё сознание словно раздвоилось, и я ощущала себя предательницей своей сущности. Словно самолично отрезала себе руку. Но порой так поступают. Отрезают руку, чтобы спасти весь организм.

Утихомирила гайрону, но не без труда. Сколько ещё идти? Сколько времени уже прошло?

Я не знала и снова погрузилась в воспоминания.

«Но разве хвалить мужа — достаточно, чтобы брак был удачным?» — спрашивала я.

«Нет, конечно. В первую очередь стоит постараться его полюбить. А если уже любишь, то эти чувства сохранить. Это важно в первую очередь для тебя, ящерка моя», — мягко улыбалась бабушка.

«Но почему?» — не понимала я.

«Потому что жизнь с нелюбимым человеком очень тяжела. Если не получится полюбить, то попробуй найти, за что уважать. Хотя нам, женщинам, любить проще, чем уважать», — хмыкнула она.

«Разве это не одно и то же?»

«Нет, малышка. Женщина может любить мужчину и при этом не уважать его. Опекать, ругать, запрещать. То, что матери делают с детьми. Со временем мужчины либо уходят от таких женщин, либо превращаются в детей. Женщины же сначала старательно перевоспитывают и переделывают мужчин, а потом сами жалуются на результат», — отвечала бабушка.

«Но ты же сама говорила, что мужа перевоспитывать можно!»