Наследница проклятого острова

Переломным событием в этой войне стала битва при острове Хандия, где сошлись основные силы противников.

Люди подготовили план стремительной атаки. Аллорцы и их союзники использовали сложные магические арканы и артефакты, но они оказались недостаточно эффективными в противостоянии с гайронами. Гайроны под предводительством Мускера Захарра смогли обезвредить атаковавший их флот, скрытно подбираясь под водой и устраивая пробоины в корпусах кораблей, зачастую ценой своей жизни, потому что воды вокруг человеческого флота были отравлены. Это в дальнейшем сыграло злую шутку с самими людьми. Были потоплены сотни судов, обе стороны понесли тяжелейшие потери.

Для людей стало сюрпризом, что гайроны освоили управление погодой. В дальнейшем это позволило медитарцам устраивать штормы, что сделало невозможным для людей вести боевые действия на море. Даже применение «Белого марева», запрещённого аркана, уничтожающего всё живое в радиусе действия, не принесло людям желаемой победы.

В результате своей военной агрессии, закончившейся полным провалом, Аллор и его союзники Аберрия и Бертакийский Альянс потеряли треть территорий. Бертакийский Альянс распался на Бертаку, Цикмаск, Эрт и Замунд. Сформировался целый ряд независимых островов-государств. Остров Иппара отделился от Аллора и спустя четыре десятка лет в 2897-ом году был признан независимым.

По окончании войны во втором месяце 2855-го было отменено рабство, получило признание экваториальное государство гайронов Медитар, которое в дальнейшем увеличивало территории на протяжении тысяч лет. Гайроны получили статус разумных, равных в правах с людьми, о чём гласит Тенхирский мирный договор.

Эта война является примером того, как недооценка противника, отсутствие актуальных разведданных и чрезмерная уверенность в своём численном и магическом преимуществе определили исход конфликта.

Помимо прочего, война гайронов и людей является примером того, как опасно вмешиваться в природу человека и ставить над ним эксперименты. С 2855-го года любые магические опыты над разумными видами запрещены Тенхирским Соглашением.

К счастью, это был последний в истории Урмунда полномасштабный межрасовый конфликт.

Оценка: 26 баллов из 40. Тема раскрыта недостаточно полно. Не указаны имена военачальников и лидеров Аллора, Аберрии и Бертакийского Альянса. Не упомянут Великий Исход как одно из ключевых последствий поражения людей в войне с гайронами[12].

Капитула седьмая, испытывающая на прочность

Десять дней показались мне вечностью. Ярц Эддар – безжалостный, циничный, самоуверенный тиран. Но вот парадокс: чем больше он меня третировал, тем сильнее привлекал. Я бегала по кораблю, плела арканы, читала свитки и тонула в ворохе математических задач. Лучше всего дело обстояло с бегом и историей Аллорана, на них я рассчитывала больше всего.

А в остальном чувствовала себя почти бездарностью. Хотя сдаваться не собиралась. Да и Ярц был то требователен и жёсток, то нежен и ласков. И эти перемены в нём каждый раз сводили меня с ума. Он порой подходил очень близко, держал меня за руки и щекотал шею горячим дыханием. Особенно часто капитан поступал так на занятиях по плетению арканов. Его горячие длинные пальцы ложились поверх моих и направляли. Каждый раз после этих прикосновений у меня в душе бушевал пожар из чувств.

Я уже уверенно делала восемнадцать арканов подряд. Восемнадцать. Не двадцать. И Ярц помогал, пытался расшевелить меня. Со мной происходило странное: когда капитан находился рядом, во мне одновременно бурлили эмоции и колыхалось нечеловеческое спокойствие. Но каждый раз, когда казалось, что вот сейчас он поцелует, вот сейчас заявит на меня свои права – Ярц отходил в сторону, делал шаг назад, убирал руку. И ускользал от меня. Мы играли в чувственную, совершенно новую игру, и я безнадёжно проигрывала. Тянулась за ним, вместо того чтобы позволять ему тянуться ко мне. Капитан выбирал курс наших отношений так же, как курс корабля, а мне оставалось лишь следовать. Эта ведомая роль и раздражала, и казалась упоительно сладкой одновременно.

Я никогда не знала, что Ярц сделает дальше – привлечёт к себе или холодно перечислит мои промахи.

Такие качели выматывали не меньше сложных математических задач. С ними дело обстояло особенно плохо. Я словно не могла ухватить что-то важное. Цифры отказывались складываться в нечто осмысленное, порой мне по десять раз приходилось перечитывать условие задачи, чтобы вникнуть в её смысл. Экзамен по математике начал пугать. Если раньше казалось, что достаточно сбежать из приюта – и передо мной откроются тысячи возможностей, то сейчас я ощущала, будто с каждым часом эти возможности утекают между пальцев и становятся всё призрачнее.