Наследница Шахерезады

Подозрительная блондинка тем временем забросила в окошко будки свой паспорт, и сердце Якоба взволнованно пропустило удар: документик был российский!

А виза в паспорте гражданочки РФ была оформлена с нарушениями правил!

Якоб понял, что ему повезло.

Похолодание международной обстановки перевело Россию в число стран, недружественных просвещенной Европе. Барьеры, возведенные на путях миграции в Шенгенскую зону русских медведей и медведиц, подросли и окрепли. Впрочем, даже сейчас кто-нибудь другой – не зоркий сокол Шперлинг – вполне мог закрыть глаза на небольшое нарушение в оформлении визы…

Якоб был суров.

Он вышел из будочки и поманил блондиночку за собой.

Если ему очень повезет, глядишь, у нее в багаже и пулеметик найдется…

Мысленно проделывая в форменной рубашке дырочку для ордена, Шперлинг повел задержанную в дежурку.

– Что еще, Якоб? – Инспектор Пауль Пихтер не обратил внимания на мечтательную улыбку подчиненного и запросил информацию.

– Русская, проблема с визой, – коротко ответил Якоб, садясь за компьютер.

Определенно имело смысл поискать эту гражданочку в полицейской базе данных.

23 января, 18.46

Дзинь!

Пришло сообщение от Коляна: «Кыся, сын спрятал дневник. Скажи, чтобы дал мне на проверку!»

23 января, 18.47

Отправила сыну сообщение: «Коляша, дай папе дневник на проверку!»

23 января, 18.48

Дзинь!

Пришел ответ от сына: «Зачем?! Если мы будем доверять друг другу, мир станет лучше!»

Хм, кто бы это австрийским полицейским объяснил?

23 января, 18.50

Из штатских в участке осталась я одна. Стало тихо и скучно.

Почему я все еще здесь? Меня арестовали?

Колян меня убьет…

Это все было так ужасно, что я решила немедленно описать свои чувства. И мысли. Ладно, и факты тоже.

23 января, 18.55

– Леди? Леди?

Я перестала в диком темпе колотить пальчиками по сенсорному экрану и подняла голову:

– А?

Перед моим затуманенным взором оформилась озабоченная физиономия.

Это кто?

Ах да, это мой же въедливый юноша, пианист-полицейский-пограничник…

Я снова перевела взгляд на экран айпэда.

Может, назвать его не просто въедливым, а жутко назойливым и даже нечеловечески вредным? В конце концов, мой текст – это моя реальность, что хочу, то и творю…

– Леди?

– Леди-медведи! Ну ладно.

Я захлопнула обложку планшета и всем своим видом изобразила внимание.

Юноша выдал длинную фразу на немецком.

– Не понимаю, – я покачала головой. – Но если вас беспокоит тот факт, что я не рыдаю, не бьюсь головой о стены, а просто строчу как сумасшедшая новый иронический детектив, то это вовсе не потому, что я не понимаю драматизма ситуации. Я его понимаю!

Юноша снова заговорил по-немецки.

– Вас не понимаю, а драматизм понимаю, – уточнила я. – Но и вы меня, пожалуйста, поймите: я журналист, я писатель, я не могу не писать, особенно когда есть интересная тема, а сейчас она у меня есть, это очевидно. Что, вы меня тоже не понимаете?

Я вздохнула и перешла на монголо-татарский инглиш:

– Ай эм а джорналист энд райтер! Фэймост рашен райтер! Мэни интрестинг букс!

– Джорналист энд райтер? – В голосе «юноши» отчетливо прозвучало недоверие.

Очевидно, на сумасшедшую я походила много больше, чем на журналиста и писателя.

Я еще раз вздохнула.

Что, заграничные люди считают, что у великого (ладно, просто известного) русского писателя непременно должна быть борода, как у Толстого и Достоевского? Да я и без бороды написала почти пятьдесят романов, и все они изданы!

Положим, это не бессмертные труды гиганта мысли, в чем, как и в случае с бородой, мне до Толстого с Достоевским бесконечно далеко. Зато мои иронические детективы совсем неплохо продаются, а книжки для детей переведены на четыре языка, включая китайский, а уж это точно успех – в Китае ведь о-го-го какая читательская аудитория!

Языковой барьер не позволил мне донести все эти важные мысли до аудитории, имеющейся у меня в данный момент.

– Ладно, попробуем по-другому. Тут есть Интернет? – спросила я кротко, как убежденный приверженец толстовской философии непротивления злу насилием.

– Интернет? Йа, – кивнул полицейский.

Озадаченности и недоумения в его взгляде и голосе ничуть не убавилось.

«Очевидно, ты снова поступаешь не так, как типичный задержанный, – рассудил мой внутренний голос. – Видимо, обычно тут просят и требуют другого: свободы, справедливости…»

– Туалет? – громко вопросил мальчик с шариком на макушке.

«…и возможности справить естественные надобности, – приняв подсказку, договорил мой внутренний голос. – Интернет к числу потребностей первой необходимости не относится…»

– У кого как, – парировала я, открывая сайт Российского центра науки и культуры в Праге.

На сайте красовалась моя фотография, под ней приметными красными буквами пламенел призывный анонс посетить завтрашнюю презентацию моей новой книжки.

– Вот, это я! – Я горделиво указала на фотографию.

– Йа, – не вполне уверенно согласился полицейский.

– Да бросьте, я поправилась всего на пару кило и цвет волос изменила всего на два тона, – обиделась я, подумав, что он не хочет признавать меня на фото.