Наследница (СИ)

— Госпожа Соколинская, — начал Иван, явно волнуясь, хотя и стараясь скрыть это, — я многим вам обязан. Я сознаю это и глубоко признателен вам. Но позвольте всё же задать вопрос, от ответа на который для меня зависит многое.

— Спрашивайте, — Элен была заинтригована.

— Скажите, какую сумму вы заплатили за Машу?

— Что? — у Элен даже рот от удивления открылся. Вот уж, действительно, неожиданный вопрос. — А это вам зачем?

— Я бы хотел выкупить её у вас.

— Выкупить? — час от часу не легче.

— Я, разумеется, не смогу отдать вам все деньги сразу, но теперь, когда я вашей милостью освобождён от арендной платы, у меня появилась возможность накопить необходимую сумму.

— И… в качестве кого же вы видите Машу для себя? Служанки, кухарки или, может, вы решили сделать из неё помощницу?

— Я вижу её в качестве жены, — серьёзно ответил Иван.

— Жены-ы? — Элен смотрела на него снизу вверх. — Да, сядьте же вы, наконец, мне неудобно на вас смотреть! — Иван присел на край кресла. — Это всё замечательно, но причём здесь деньги? За что, собственно, вы собираетесь мне платить?

— Но вы же купили её, значит, теперь она ваша.

— А вы хотите, чтобы она стала вашей?

— Да. То есть, нет, я хочу, чтобы она стала моей женой.

— И зачем за это платить? — вот теперь Элен улыбалась.

— А как же?… Что же делать, если…

— Господин доктор, если мои предположения верны, Маша сейчас должна быть где-то рядом. Так?

— Да.

— Позовите её.

Иван встал и вышел за дверь. Видимо, Маша стояла совсем близко, потому что через несколько секунд они возвратились вместе.

— Маша, скажи, пожалуйста, ты когда-нибудь слышала, чтобы я упоминала, сколько запросил за тебя твой бывший хозяин?

— Нет, барыня.

— Я когда-нибудь говорила, что ты — моя?

— Нет, барыня.

— Я когда-нибудь говорила о возможности продать тебя?

— Нет, барыня.

— А какие-нибудь бумаги о твоей покупке ты видела?

— Нет.

— Всё верно. И знаешь, почему? Потому, что этих бумаг нет. Ты так и не поняла? Ты не крепостная, ты — не моя. Ты просто служанка в этом доме, и, кстати, очень хорошая служанка. Ты можешь уйти, если захочешь.

— Я - что?

— Ты моя любимая служанка, и, похоже, не только моя, — Элен с улыбкой взглянула на Ивана.

— Это правда? — спросил он.

— Конечно, правда. Если всё это нужно оформить как-то официально, я с радостью это сделаю. Так что никаких препятствий к исполнению вашего желания, господин доктор, я не вижу. Кроме одного, разумеется: желания самой Маши. Но об этом вы спросите её сами, — и, видя, как они смотрят друг на друга, она встала. — Ну, вы тут поговорите, а мне нужно переодеться. Нет-нет, Маша, в этот раз я справлюсь сама.

Оформляя необходимые бумаги, подтверждающие, что Маша не крепостная, Элен столкнулась с тем, что теперь Марии нужна была фамилия. До сих пор она называлась просто Машей, собственностью госпожи Соколинской. Существовало несколько вариантов. Обычно крепостным давали фамилию их хозяина. У Орловых были Орловы, у Галицыных — Галицыны и т. д. Ещё в фамилии могло звучать название местности, где жил человек, или она образовывалась от прозвища, данного человеку за что-то: Кривой, Хромой, Плотник… Но у Маши прозвища не было, поэтому она стала Марией Соколинской. Первый раз услышав это обращение, Маша заплакала. На удивлённый вопрос Элен, о чём она плачет, Маша, шмыгая носом, ответила, что от радости, и прижалась к стоявшему рядом Ивану.

Но на этом вопрос с бумагами закрыт не был. Предстояло сделать то, о чём давно говорила Элен — выкупить дом. Хозяин не возражал, и всё было бы нетрудно, если бы не одно обстоятельство. Денег на покупку не было, а писать в Польшу, чтобы пан Янош выслал ей ещё, Элен была не намерена. Тем более что на дорогах было опасно, и деньги вряд ли бы до неё дошли.

— Может, не стоит заниматься покупкой дома сейчас? — спросил как-то Юзеф.

— А когда? Денег будет становиться всё меньше, а не больше. А после того, как всё закончу, я уеду, и покупка так и не состоится.

— Скажи, а без этой покупки денег тоже не хватает?

— Нет, если не будет особых трат, можно протянуть ещё год. Потом у меня есть ещё пара вещиц, которые можно продать.

— Элен, а те деньги, которые заплатил тебе де Бретон? Почему ты их не считаешь?

— Я с самого начала не собиралась их тратить, — нахмурилась Элен. — Думала, уезжая, вернуть их ему.

— Но теперь-то они ему не нужны. Так трать их!

— Я… Мне не хотелось бы. Мне кажется, что это неправильно — получать выгоду от денег, заработанных нечестно.

— Нечестно? Ты о чём говоришь? Что за нелепая щепетильность? Ты сообщала то, что диктовал тебе Бирон, значит, работала на Россию. Только не получила за это ни копейки. Так трать, по крайней мере, французские деньги!