Наследница (СИ)

— Можно. Можно, причем двоим сразу. Титов обкатывал не только новую машину, но и нового водителя. Она долго отказывалась садиться в машину к незнакомцам. Собиралась действительно идти домой пешком, согласилась только тогда, когда в нагрузку к ней, мы взяли еще и такую же мокрую бабку, все с той же остановки. Он шутил, она смотрела волком, он пытался завести разговор, она отмалчивалась, нетерпеливо смотря в окно, а я смотрел только на нее… Только она могла быть красивой с размазанной по лицу тушью и в подранных колготках. Настя зря волновалась, мы отвезли ее домой. Сначала бабулю, а потом и ее. Титов тогда велел оставаться мне в машине, а сам взялся ее провожать. Боже, я навсегда запомню, как она улыбнулась мне тогда, впервые, благодаря за помощь. Не его — меня!

И снова пауза, Саша проследила взглядом за тем, как он прошел вдоль стены, останавливаясь уже у другой фотографии.

— Я слишком долго собирался. Она сама потом сказала, что приди я раньше, она была бы со мной, но я поступил как дурак, посчитал, что работа важнее. Идиот, идиот, идиот! — девушка вздрогнула, стоило Шутову ударить себя по лбу раз, потом еще и еще, сопровождая каждый удар словом. — Идиот! Надо было плюнуть на работу, плюнуть на этого ублюдка, днями и ночами способного говорить только о ней, нужно было мчать в ее коммуналку, хватать и бежать в ЗАГС, пока не поздно, но было поздно… Она согласилась на свиданье с ним только потому, что им с матерью вот уже несколько дней нечего было есть, а для университета нужны были силы. А этот ублюдок… он повел ее в ресторан, накормил, напоил… Конечно, она влюбилась! Она влюбилась в возможность сытно есть, спать в мягкой постели и покупать колготки чаще, чем раз в месяц. Она влюбилась, а я, молча, продолжал смотреть за тем, как он упивается этой влюбленность. Ему льстило, что она принадлежит ему, ему нравилось, что дома всегда ждет она, с широко отрытыми карими глазами, та, которая будет восхищаться победами, переживать вместе с ним поражения. А она и была такой. Идеальной! Когда они женились — я напился. Напился, и разбил нахрен самую его дорогую машину. Хотел разбиться сам — не получилось. А этот урод… Знаешь, что он сказал? Что машина — это его мне свадебный подарок. Ненавижу! — Саша вздрогнула, когда Шутов бросил на нее злой взгляд, а потом снова обернулся, продолжая свой рассказ. — Он забрал у меня то единственное, что я хотел, а в отместку подарил автомобиль!

— Она человек. Ее нельзя забрать или отдать. Она приняла решение сама, — нужно было молчать. Ей нужно было молчать, но она просто не смогла. Да, Саша не знала ничего об

истории знакомства родителей, да, понятия не имела, любили ли они друг друга, вступая в брак, но бред этого сумасшедшего, выдержать не смогла.

— Нельзя? Думаешь нельзя? — зря она снова привлекла к себе внимание, Шутов практически подбежал, схватил за волосы, больно дернул, заставляя снова запрокинуть голову. — Можно, принцесса. Человека можно забрать, отдать, взять, попользовать, выбросить, убить. Нельзя только воскресить.

Выпустив волосы, он снова переместился, теперь уже ей за спину.

— Ты родилась у них ровно через девять месяцев. Знала? Да, он неплохо постарался в первую брачную ночь, это потом уже не получалось, а тогда хорошо выстрелило. А знаешь, что Настя мне потом рассказывала? У нее с ним не получалось нормально… Он пыхтел для себя, а она… Она чуть не плакала, когда я показал, как может быть.

Слушать подобное, было мерзко, но заставить его замолчать, Саша не могла.

— Родилась ты, и началось самое интересное, принцесса. Она старалась, как могла, готовила, убирала, занималась тобой, а вечерами ждала его, чтобы сто миллионов раз за ночь повторить о том, какой он хороший, лучший, единственный и самый сильный. Ей казалось, что так правильно, что это и есть любовь. Что стирать следы помады с воротника мужа — это нормально, что слушать о том, как от нее воняет детским говном — это нормально, что обращение — шлюха, это тоже нормально. Он же устал… Этот ублюдок устал… А однажды он устал настолько, что ей пришлось ходить в очках неделю, скрывая фингал. И это он тоже устал. И с каждым днем, он уставал все больше и больше…

— Заткнись, — Саша почувствовала на языке солоноватый привкус крови, она сжала челюсти так сильно, что прикусила щеку.

— О неееет, принцесса, еще рано. Еще слишком рано… Так вот, он уставал, уставал, уставал, она ходила в очках, длинных свитерах. Я спрашивал, что произошло, а она только улыбалась. Улыбалась, хватала тебя и мчала на детскую площадку, строить со своей принцессой новый песочный замок. Помнишь ту площадку? Ту чертову площадку?! Но знаешь что удивительно? Он никогда не бил тебя. Ни разу. И причина такая интересная… Потому, что ты Титова по крови. А они не могут быть тряпками, — Шутов выплюнул последнюю фразу, снова обернувшись к ней.

Но Саша увидеть этого уже не могла, каждое слово уже рисовало перед глазами образы.