Наследница (СИ)

— Честно говоря, я даже не знаю, — он пожал плечами. — Просто она какая-то странная. То плачет, то смеётся. То говорит спокойно, то срывается на крик, даже без видимой на то причины. Раньше я за ней такого никогда не замечал. Я пытался с ней поговорить, но она меня к себе не подпускает. Вот я и подумал, может она тебе что-нибудь говорила.

— Нет, она мне ничего не говорила. Но ты не волнуйся, завтра я поговорю с ней. А сейчас извини, я очень устала, пойду спать, — я поцеловала его в щеку и поднялась к себе.

Путь в мою комнату проходил мимо комнаты Снежанны. Я увидела, что дверь немного приоткрыта, а в комнате горит свет. Поэтому решила не откладывать разговор до завтра.

— Снеж, можно? — я постучала в дверь и осторожно стала заходить.

В комнате никого не было, а в ванной был слышен шум воды. Наверняка принимает душ, не буду ей мешать, подумала я и уже решила покинуть комнату, как увидела, что из-под двери ванной комнаты началась просачиваться вода.

— О, чёрт, — выругалась я и бросилась в ванную.

Картина, которую я увидела, повергла меня в ужас. Снежа лежала в ванной, наполненной водой, вода была красная от крови. Схватив её руку, я поняла, что она перерезала себе вены, причём на обеих руках. Схватив полотенца, я замотала ей обе руки. Слава Богу, она была ещё жива, хотя пульс был очень слабый и прощупывался только на шее.

— Андрей!!! — крикнула я, — Андрей!

Не теряя даром времени, я стала вытаскивать её из ванны.

Глава 46

Пока мы сидела в больнице, и ждали вердикт врачей, Андрей метался по коридору, словно раненый зверёк. Я ещё никогда не видела его таким потерянным. Было видно, что его терзает душевная боль. Поэтому, не теряя даром времени, я подошла к нему и обняла его.

— Успокойся, — как можно спокойнее прошептала я. — Всё будет хорошо!

Теперь уже я взяла его лицо в свои руки и увидела в его глазах слёзы, которые готовы были побежать по щекам. И которые он хотел от меня скрыть.

— Всё будет хорошо, — вновь повторила я.

— Наташа, мне страшно, — мы сели на кушетку, он обнял меня, уткнувшись лицом в мою шею, чтобы скрыть слёзы, но я их почувствовала. — Если бы ты только знала, как мне сейчас страшно. — Прошептал он.

— Я знаю, — я стала гладить его по спине.

— Она для меня всё, — он украдкой вытер слёзы и посмотрел на меня. Его глаза были красные, голос дрожал. — После того, как мы остались без родителей, мне было десять лет, ей двадцать. Она так и не вышла замуж, хотя у неё был жених на тот момент. Она всегда говорила, что я для неё самый важный человек на свете. Она, при помощи папиного доверенного лица, вела наш бизнес, пока я не смог всем управлять сам, она дала мне образование, заботу, любовь. Она сделала для меня всё, пожертвовав своим женским счастьем. А я её не уберёг. Не увидел, не понял! Я даже не знал, что с ней происходит! А может, уже и не узнаю никогда.

— Не вини себя, — я пыталась его подбодрить, понимая, что моя поддержка важна ему как никогда. — К тому же я уверена, с ней всё будет хорошо.

Я понимала, что ему сейчас нужно выговориться, излить свою боль. Я как никто знала, что это такое терять близких. Я тоже чувствовала эту безысходность и страх. Поэтому я понимала его как никто другой. Но в глубине души я искренне надеялась на то, что Снежанна выживет.

Тут на наше спасение вышел врач. Андрей тут же подскочил к нему.

— Ну? Что? Как она? — он смотрел на врача жалобным взглядом, полным страха и беспокойства.

— Теперь уже всё хорошо, — доктор похлопал его по плечу. — Теперь её жизни ничто не угрожает.

— Ну, слава Богу, — выдохнул Андрей, — к ней можно?

— Давайте завтра, сейчас она спит, с ней медсестра, — попытался возразить врач.

— С ней должен быть родной человек, — не унимался Кабаев, — можно я буду с ней.

Толи из солидарности, то ли понимая, что Андрей прав и со Снежанной должен быть кто-то близкий, но доктор разрешил Андрею быть рядом с сестрой…

Сегодня Снежанну привезли домой. Физически она была полностью здорова, но вот морально. С тех пор, как Снежа пришла в себя, она не проронила ни слова. Молчала, словно лишилась дара речи. И как Андрей не пытался, она была непреклонна, казалось, она хранит какую-то тайну, которую упорно не хочет выдавать.

Наблюдая за ней, я видела, что эта тайна мучает её так же сильно, разрывая её душу и сердце на части. И я, во что бы то ни стало, должна её разговорить, пока эта боль не съела её изнутри.

— Зачем? — поправляя одеяло, спросила я. — Скажи мне, зачем?

Она отвернулась от меня, её глаза наполнились слезами.

— Скажи мне, иначе тебе не будет покоя, я же вижу как тебе плохо! — я взяла её за плечи. — Не мучай нас, а особенно Андрея. Он места себе не находит, винит во всём себя.

— Я просто устала, Наташ, — наконец-то заговорила она. — Просто устала.

— От чего? Чем тебе так насолила жизнь, что ты добровольно решила с ней расстаться? — раз она пошла на контакт, я не теряла надежды её разговорить.

— А ты расскажи. Вот увидишь, тебе станет легче. — Я взяла её за руку.