Наследница сокровищ Третьего рейха

Улыбаясь, Герхард протянул их Саиду. Взяв ключи, Саид, подошел к отцу,

– Папа примите ее от нас, Ваших сыновей, Герхарда, Арнольда и меня, – и протянул ему ключи от нее.

– Ты что, сынок, эта дорогая вещь, не надо, – стал сопротивляться доктор.

– Папа, я знаю, что Вам нравилась именно эта модель мерседеса, и я специально купил ее для Вас, не отказывайте, бери, она Ваша, – уговаривал его Герхард.

Доктор, растрогавшись подарком своих сыновей, немного прослезился, а затем, обняв их всех,

– Спасибо вам родные мои, спасибо Господу за то, что он мне вас дал, – сказав их расцеловал. Потом, сел за руль, – если она моя, то могу съездить и проведать моего больного друга Графа Розенберга.

– Хоть на край света, – хором ответили ему сыновья.

И доктор, радостный поехал на собственной машине, проведать больного друга…

ГЛАВА 2. Хазраткул

Когда двухлетнего Саидакмала в 1943 году перевели из дома ребенка в школу-интернат города Коканда, для детей и сирот офицеров действующей Армии, как раз в этот день в отряд, куда попал Саидакмал, назначили старшим шестиклассника Норкулова Хазраткула. Отец Хазраткула тоже был офицером, комиссаром 181 полка 93 дивизии, отдельной моторизованной бригады, сражающейся под Ленинградом.

Саидакмал сразу же приглянулся Хазраткулу и понравился ему. Его в Саидакмале импонировало то, что он никогда и ни при каких обстоятельствах, невзирая на боль и тягость, не позволял себе плакать. Когда бы на него Хазраткул не глядел, Саидакмал всегда улыбался и пытался поддержать беседу.

Хазраткул, хоть и сам был неотёсанным тринадцатилетним мальчиком, но, не смотря на свой юный возраст, в школе интернате был авторитетом. Почти до самого конца 1943 года Хазраткул и Саидакмал не расставались, всегда и везде были вместе. Если кто не знал о том, что они не родственники, увидев их отношения, невольно мог подумать, что эти дети, наверное, родные братья. И вот, в декабре сорок третьего года случилась беда. По ложному доносу, отец Хазраткула был обвинен в измене и по постановлению военного трибунала был расстрелян как изменник Родины. И до нового 1944 года Норкулова Хазраткула, как сына врага народа, из школы-интерната, перевели в специализированный дет-приёмник для детей изменников Родины и предателей.

После школы-интерната, привыкнуть дет-приемнику для Хазраткула было очень трудно. Распорядок дня в отличие от школы-интерната был совершенно другой, здесь с воспитанниками не церемонились. За малейшую провинность без всяких объяснений отправляли в карцер, где условия были нечеловеческие. А воспитатели и их приспешники из числа учащихся, которые докладывали на своих сверстников, могли запросто избить не понравившегося ему воспитанника. Здесь никто кроме них не имел никаких прав, и они остальных называли никак иначе, как ублюдки, свиньи.

В первую же ночь на Хазраткула, когда он ночью вышел по нужде, напали старшеклассники. Они в умывальнике его очень сильно избили, и, уходя, усмехнулись,

– Это только начало, – оставили его там и ушли.

Утром на построении личного состава барака, воспитатель не досчитался троих своих воспитанников. Он, подумав, что те еще спят, крикнул,

– Старшина, где твои, я не вижу их в строю?

Дежурный по отряд, быстро побежал за ними в корпус и через минуту, в ужасе крича, выбежал из барака. Не понимая, что происходит, воспитатель отряда и старшина быстро направились внутрь барака и, войдя в кубрик, увидели ужасную картину.

Все трое, укрытые запачканными от крови одеялами, лежали на своих местах. Откинув одеяла, они увидели в без сознании, лежавших своих воспитанников, но с сильно опухшими головами. Воспитатель приказал старшине и дежурному по бараку отнести их в лазарет, а сам, выйдя на улицу, крикнул,

– Тот, кто это сделал, пусть сам выйдет из строя.

Никто не вышел,

– Я еще раз повторяю, тот, кто это сделал, пусть добровольно выйдет из строя, – и видя, что никто не выходит, он подошел к ним сам. Схватив за воротник одного из воспитанников, сильно тряхнув его, спросил,

– Ты тоже, наверное, не знаешь, кто это сделал? – и со злобными глазами близко подведя к его лицу свое лицо, – говори ублюдок, не то ты у меня сейчас сдохнешь. – Крича, стал его бить по лицу. Мальчик, которого избивал воспитатель, не выдержав и заплакав, указал рукой на Хазраткула.