Наследница старца Зосимы

– Вот, отдал тебе тогда тетради – и начал сразу записывать дальше всё, что вспоминал о Зосиме. Подробно пробую рассказывать. Мне иногда теперь представляется, что это и есть самое важное дело в моей жизни – написать о нём, сохранить его слова для людей! Теперь думаю, что и книгу издать можно скоро будет. Сколь важны были бы для многих в наше время эти наставления старца!

Вот только, захотят ли читать?…

В газету местную послал рассказ «День старца Зосимы», а мне в ответ: «Длинно, скучно, событий мало – не интересно такое ныне нашей читающей публике, извините!».

Ты теперь возьми: тебе-то – интересно будет!

… Дома Зося с трепетом прочитала этот рассказ о. Александра:

«Был в монастыре нашем старец по имени Зосима. Для многих людей встреча с ним становилась поворотной в их жизнях. Много до сих пор рассказов о чудесах, совершённых Богом через этого старца, передаются из уст в уста. С преувеличениями пересказывают ныне эти истории о старце в народе! Многие ему – как Святому – уже молиться стали, и утверждают, что помощь имеют.

Но я не о том рассказать намерен, что чудесные исцеления старцем Зосимой совершались, хоть и сам сему был свидетелем многократно. И без этого, разумеется, рассказ мой не обойдётся.

Хотел бы я описать, для примера, события одного дня из жизни старца. Хотел бы слова его о жизни чистой и нравственной повторить для людей!

… Вставал старец Зосима обычно очень рано, задолго до рассвета.

Были те часы тишины – особо дороги ему. Это было то немногое время суток, когда он один на один с Богом оставался. Почти всё остальное его время – на помощь просящим бывало отведено.

С определённого момента обучения у старца мне в его келье стало позволено пребывать, когда он посетителей принимал. Учился так я тоже с людьми беседы вести.

В тот день рано утром я пришёл к старцу в печали глубокой от несовершенств собственных.

Сказал ему, словно исповедуясь:

– Не получается у меня ещё многое! Недостатки свои вижу, а одолеть их в себе не могу!

И остаётся во мне страх поступить с другими людьми неверно, ошибиться с советами даваемыми… И ещё есть страх, что не смогу, не сумею понять вовремя, чего Бог от меня хочет, как мне поступить…

От нечистоты мыслей полностью не могу избавиться!

И нет во мне той полноты веры, которая нужна, чтобы исцелять, чтобы помогать людям!

Как другого научить, когда сам так мало ещё постиг?

Даже поступать так, как знаю, что это правильно, как сам других учу, – не всегда способен!

Неужели совсем я безнадёжен?

Откуда берётся немощь духа сия, что вдруг угасает даже пламя любви, которое казалось уже неугасимым и радостью освещало любой труд?

Ведь, если не горит Любовь Божия в сердце духовном, – то пусты слова молитвы! И – мертвы слова, которыми помощь пытаюсь другим оказывать… Даже – если те слова правильны, даже – если твои слова повторяю…

Отчаяние охватывает меня порой от всего этого! Как с сим унынием справиться?

… Зосима смотрел ласково, слушал. Затем молчал долго, словно ожидая, что я сам его ответ без слов пойму. Потом сказал:

– Любые тёмные мысли, одолевающие ум, нужно отринуть!

Мысли самоуничижительные не следует попускать в себе, так же, как и мысли самохвальные, питающие гордость. Самоуничижение в обличении пороков своих – не к унынию должно вести, а к очищению и доброделанию в каждом деле по мере сил и возможностей!

Когда так поступаешь, то и силы и возможности расти будут в тебе неустанно.

Если же печаль о себе: о недостойности своей – слишком сильна, то это не радует Бога!

Если что-то делать, а в уме при этом иметь мысли, что «у меня не получается, я – грешен и недостоин, не смогу ничего в этой жизни!» – то это мешает приближению к Богу. А такое – часто бывает… Ты это не для себя запомни, а для людей, что к тебе за советом приходить будут!

Многие ведь полагают, что близость с Богом недостижима для них по причине их слабости в духовных трудах – и от этого они вовсе отказываются от усилий по преображению себя-души.

Как тут помочь?

Если силы души направить не на переживания о своей неуспешности или никчёмности, а устремить их на дело доброе, хоть и малое, – то лучше станет.

Вот так – нужно отринуть мысли о собственной значимости: и возвеличивающие, и самоуничижающие, и всю силу души вкладывать лишь в добрые дела!

В смирении ума и в свободе от мыслей ненужных: похвал себе или порицаний самого себя или других людей – много легче возжечь сердце той любовью, которая ко Господу устремлена!

И тогда – постепенно – всё проще станет. Даже если ум твердит иногда «я тут лучше всех сделал для Бога!» или, наоборот, «я хуже всех и недостоин счастья быть с Богом!» – то сердце любящее посмеётся над теми «кознями ума» и слушать не станет такие мысли! А руки – к работе доброй направь! И ум – ко Господу устреми!

Вот так и одолевается самость! Любовь и труд – всему очищение несут!

… После этой беседы нашей начался приём посетителей.

В тот день первым вошёл мужчина средних лет, наружности, на мой взгляд, весьма неприятной. Внешне, вроде бы, «всё на месте»: не уродлив. Но даже смотреть на него не хотелось!