Наследница старца Зосимы

Многие тут теперь говорят, что это я чудеса исцеления совершаю... Но Бог через меня другому научить бы хотел: как сам человек может в себе пробуждать силы духовные — и тогда и тело исцеляется, и вся жизнь преображается!

А ещё продукты для монастыря возьмите, Всеволод. Вы не стесняйтесь: берите, сколько надо! Это — подводы вчера с фермы нашей прибыли. Мука, молоко, овощи. Всего на всех хватит!

— Спасибо, Вам, Софья Фёдоровна! Как Вы всё умудряетесь устроить! Удивительно! Только неловко как-то — вроде как у больных и у детей отбирать.

— Но ведь вы — учитель в приюте детском! Вот и пропитание за труды законное имеете!

Знаете ли Вы ту историю замечательную, которая благодаря о. Александру очень много лет назад произошла? Помещица одинокая и богатая умирала в нашей больнице, и после беседы с о. Александром, тогда ещё послушником, всё своё имущество больнице завещала. Вот с тех пор в её бывшем поместье ферма работает, которая уже многие годы больницу своими свежими продуктами снабжает. И на деньги, что ею завещаны были, столько всего полезного сделано было! Не перечислить! Это всё мой отец организовал, я — только поддерживаю. И вот у нас тут, в нашей провинции, всё оборудование самое современное всегда покупалось, и врачи прекрасные работают! Вот, выходит, сколько могут правильно и вовремя сказанные слова — жизни многих людей на долгие годы изменить! Сейчас времена — не простые, а ведь — выживаем!

— Да, о. Александр чудеса, в самом деле, творит! Рядом с ним — словно и нет войны, разрухи, гонений! Только — Бог!

— Это же так замечательно, когда рядом — те, кто едины в духовных устремлениях!

А в моей жизни есть много дорогих мне очень хороших людей. Всех их я люблю! Есть те из них, которые рядом, есть те, которые очень далеко. И они все такие разные...

Некоторые из их числа даже не знают друг друга, и я не представляю, что могла бы их когда- нибудь познакомить. Среди них есть те, которые ни за что не захотят даже понять друг друга, а уж обнять, полюбить. Но все они живут в моём сердце, их всех объединяет моя любовь к ним.

Я, кажется, поняла теперь, что именно так мы все соединены, объединены в Божием Сердце, в Божественной Безусловной Любви!

Вот ныне «белые» и «красные», монархисты и революционеры. — они все готовы умереть за свои идеалы и при этом слепы как в своей любви, так и в своей ненависти. Они немного любят и зачем-то ненавидят, якобы — во имя своей любви.

А Бог — любит иначе! Он любит всех, даже отринувших Его атеистов — тоже любит!

Как об этом рассказать? Как научить добру и милосердию? Быть может, тех сердец, которые вмещают в свою любовь всех людей, должно стать на Земле больше — и тогда станут возможны мир и процветание?

— Вот об этом я и говорил сегодня с детьми! Дети легко понимают Вечные Истины! Может быть, они сумеют построить будущее без войн, без ненависти...

* * *

Продолжалась гражданская война.

В больницу, где работала Зося, ворвалась группа пьяных вооружённых бандитов. Они во всю пользовались «свободой» грабить и убивать. Они потребовали «спирту»!

Увидев в больнице белогвардейского офицера в кителе с орденами, накинутом на плечи поверх бинтов, они с криками: «Тут у них контра укрывается!» — начали врываться в палаты и выволакивать в холл тех раненых, кого намеревались расстрелять.

Зося вышла навстречу бандитам.

— Остановитесь! Здесь нет ни «белых», ни «красных», здесь — только врачи и больные!

— Софья Фёдоровна, голубушка, не надо Вам тут. Уйдите! Они могут начать стрелять! — попробовал остановить её один из офицеров.

Но Зося спокойно шла навстречу направленным на неё винтовкам и пистолетам. Уже не в первый раз она пыталась своим уверенным и спокойным присутствием останавливать нападавших на больницу бандитов.

Но в этот раз нападавшие были ещё и пьяны.

— А врачиха-то — красивая баба, ещё в соку, горячая! Может, её рано в расход пускать, лучше после, когда позабавимся? — расхохотался главарь.

Зося была спокойна и прекрасна. Ни тени страха или гнева не было в ней. Во всём её облике были любовь и уверенность особенная — уверенность не в себе, а в Боге... Спокойная готовность принять смерть своего тела — чтобы попытаться отстоять жизни тех людей, которых лечила и вела к Свету Божиему — в той мере, насколько они были готовы принять.

— Вы не должны здесь стрелять, здесь — больные! Выйдите из здания больницы, тогда я распоряжусь про спирт — и вам вынесут! — сказала Зося главному из банды.

— Ишь ты, «распорядится» она!. Но теперь — наша власть! Всё — сами возьмём! — расхохотался он в ответ.

Для доказательства своих силы и безнаказанности он выстрелил из маузера в одного из больных, вытащенных бандитами из палат. Тот прежде стоял на костылях, прислонившись к стене, а теперь на стене осталось лишь красное пятно крови.

— Не смейте! — Зося пыталась заслонить других раненых своим телом.

Бандиты начали палить без разбору.

Один из офицеров бросился вперёд, чтобы заслонить собой Зосю от пуль — и тут же тоже был убит.

К Зосе подбежал, размахивая руками и закрывая её собой, юнкер, совсем мальчишка: