Наследница. Страж моего сердца

Быстро высвободила руку. Врач жестом показал, что я могу подниматься.

― Пройдемте в вашу комнату, я осмотрю ногу.

Так и сделали. Я полулежала на кровати, а Джакомо просто смотрел на ногу.

― Синьора Миана. Не посчитайте меня странным, но вам нужно заняться любовью с вашим супругом.

― Что? Вы в своем уме?

― Конечно, в своем.

― Это он вас попросил сказать?

― Ну, что вы. Сами видели, как он отреагировал на ваше прикосновение. Я не вижу тут ничего странного. Вы супруги. Понимаю, что в ссоре, но это не причина отказывать друг другу в любви.

Предлагает заняться любовью с Лордом?! Меня всю трясло от злости… Надеюсь, что от нее:

― Мы супруги только формально. И то стали ими буквально два дня назад. Мы не были близки с ним.

― Теперь все понятно. Вы должны были скрепить свой союз актом любви, поэтому-то и получили травмы оба. Хотя, полагаю, у синьора были и другие причины.

― Послушайте, вы же лечили Эву. Вы знаете о Рэдинии?

― Я сам родом оттуда. Просто врачевание в этом мире нужнее, поэтому я здесь.

― Вы знаете моего отца?

― Знал его, когда тот был пастушком. Потом мы уже не виделись.

― Изначально я считала, что я единственная рэдинийка здесь. И по очень важному делу. А, оказывается, нас тут много?

― Не так много, как хотелось бы, но достаточно.

― Для чего?

― У каждого из нас есть свое «важное дело». Так устроена эта жизнь.

― Я много лет злилась на Лорда, считала его самым ужасным человеком, из-за которого все мои неприятности.

― Возможно, сближение с ним и есть то самое «важное дело»?

― Нет, я…

А если Джакомо прав и я здесь только для того, чтобы соединись две враждующие части?

― Ваша нога тоже исцелится. Рэдинийцам нельзя применять магию здесь, но у них есть любовь, о которой они, к сожалению, забывают. А ей подвластны любые чудеса.

― Но я не люблю Лорда. Я люблю другого человека.

― Но ваши тела о другом говорят.

― Это ошибка. Вы же можете ошибаться?

― Все ошибаются. Но хотя бы попробуйте посидеть рядом с ним, держа за руку. Понимаю, вы в ссоре, но ему это нужно сейчас и вам тоже.

― Но есть же книга, рецепты которой исцеляют рэдинийцев и без любви. Она ему поможет.

― Без щепотки любви, они практически бездейственны. Милая, нельзя исцелить человека, не любя его. Вот, я люблю всех своих пациентов, и они исцеляются понемногу. А супруга моя практически не болеет, потому что я отдаю ей море любви.

А потом я попросила рассказать Джакомо, как он познакомился со своей супругой. Он просто сиял от счастья, говоря о ней. Если бы Дмитрий был со мной, возможно, и я была бы счастливой.

Когда врач ушел, я заглянула к Лорду — он спал. Но подходить не стала: теперь он подключен к лекарствам и можно не переживать за него.

― Синьора Миана, — увидела взволнованную Марту. ― Только что приходил человек и спрашивал о вас.

― Кто? Лично обо мне?

― Да. О вас и синьоре Лорде. Я сказала, что впервые слышу. Но мне кажется, он не поверил. Пытался зайти в дом, чтобы дождаться синьора Аурелио, но я не впустила. А теперь он сидит в машине снаружи, — она так быстро жестикулировала, что я еле успевала уследить за ней. ― О, Святой Франциск, береги жителей этого дома! Помоги синьору Эдуарду и возлюбленной его Патриции, — подняв руки к небу, она удалилась.

«Возлюбленной Патриции»? Я ослышалась или нет?

Интересно, а если к Лорду приложить ногу, она исцелится? Хотелось бы. Надоело ковылять с рогатой палкой в обнимку. Я решила, что не пойду к Лорду. И направилась к себе в комнату, как обычно, путешествуя в мыслительном лесу. Кто был этот человек, что приходил? И почему так долго нет Пати с Лутианом? Джакомо предложил заняться любовью с Лордом? Немыслимо! Но все же интересно, а какой Лорд в постели? Мианарэлла Альманзи, о чем ты думаешь! О любви?!..

Глава 27

Спустя примерно полчаса Марта вернулась и пригласила меня обедать. Перед тем как я зашла, она туго завесила окна портьерами, чтобы синьор снаружи не смог меня увидеть.

― Хотела вас угостить печеньем. Вчера сделала несколько порций, чтобы всем хватило. А они куда-то пропали. Сваливаю на синьора снаружи, хоть он и не был на моей кухне, а печенья, ей-богу, пропали из-за него!

Марта снова очень бурно жестикулировала. Когда я сказала, что печенье съел пес, она, конечно же, мне не поверила, потому как собаки не едят печенье. Но если все-таки съел, то она будет молиться за него, ибо «собачка отдала душу низменным страстям». И как в такого малыша могло влезть столько? Марта показала большую тарелку, которая «еще вчера была заполнена до краев».