Наследница тамплиеров

Она увидела лицо — и из тайных слоев памяти извлекла картинку: Ромуальд у нее дома, на фоне кухонного шкафа. Эту картинку следовало извлечь раньше, но погоня ввергла Анюту в какое-то отупение; и вот ее сознание, словно получив сигнал, заработало в особом режиме, режиме поиска, погони и воздаяния.

Ромуальд шел к Анюте, намереваясь готовыми формулами свести ее внимание в одну точку и добиться полного послушания. Но, увидев вблизи лицо женщины, он понял: опоздал! Сила, куда более мощная, чем его собственная, владела ею и вела ее.

Эта сила не остановилась бы и перед необходимостью убить и ограбить труп.

И Ромуальд пустился наутек.

Он понимал, что Анюта не бросит коляску с ребенком. И потому, пройдя очень быстрым шагом два квартала, остановился, уверенный, что оторвался от преследовательницы.

Да, Анюта не могла идти так же быстро, как Ромуальд. Но она могла догонять его медленно и неотвратимо. Он, увидев коляску, снова поспешил вперед. Анюта все тем же ровным и мерным шагом шла следом. Ребенок плакал, но сейчас важнее было догнать Ромуальда и отнять «мальчика» с «девочкой».

Он не понимал, кто и как ввел Анюту в состояние боевого робота, зато понимал, что это может плохо кончиться. И, раз уж все равно собрался возвращать ей монеты, решил просто подпустить женщину поближе и бросить их на асфальт.

Но в кармане куртейки кошелька не оказалось. Ромуальд задумался, припоминая свои действия, и понял: кошелек в дорожной сумке, на дне, был туда засунут во избежание кражи сразу после покупки автобусного билета. А мелочь, целую горсть, где было чуть ли не триста рублей, Ромуальд просто высыпал в карман.

Сумка осталась в бане у Жеки.

Он пошел к «Русскому пару», Анюта — следом.

Когда Жека утром выпроваживал Ромуальда, сумку он поставил в подсобку. Нельзя сказать, что к десяти возле бани уже стояла очередь. Но правила есть правила, хозяин велел открываться в десять — значит, так надо. Хорошо еще, что добрый Жека угостил чаем с бутербродом.

Первые посетители появлялись ближе к обеду. Это были старички и старушки из деревянных кварталов Протасова, где все еще не было удобств, кроме водопровода. Чем устраивать дома помывку, громоздить на плиту котел с водой, старички предпочитали днем сходить в «Русский пар», где до четырех пенсионерам была скидка. Опять же — повод встретиться, потом посидеть вместе на лавочке или зайти к приятелю или приятельнице в гости, напиться горячего и сладкого чая. А вот потом уже собиралась почтенная публика, приходил банщик дядя Гера, раскочегаривалась парилка.

Ромуальд ворвался в баню, поздоровался с Жекой, заменявшим в это время кассира, и через мужскую раздевалку проскочил к подсобке. Вытащив сумку, он запустил руку в ее недра. Рука пробилась через скомканное имущество, две футболки и треники, нашла дно, стала шарить, но кошелька не было. Ромуальд испугался — там были все его финансы. Он полез в сумку двумя руками. И с тем же результатом. Тогда он просто вывалил все содержимое на пол.

Кошелек исчез.

Нетрудно было догадаться, что обыск провел и деньги конфисковал истопник Жека. Ромуальд поспешил к нему — выяснять отношения.

В вестибюле бани, если так можно назвать помещение три на четыре, где было что-то вроде стоячего гроба — помещения для кассира, уже рвалась в раздевалку Анюта. Жека требовал покинуть вестибюль — вход в женское отделение бани был не здесь, а со двора. Ромуальд, открыв дверь, увидел ее — но и она его увидела. Бросив коляску с уставшим рыдать ребенком, Анюта пошла на Ромуальда. Он отступил, ввалился в дверь, что оказалась за спиной, и захлопнул ее. Но эта дверь не имела ни крючка, ни хоть слабенькой щеколды. Анюта распахнула ее.

Старички, стоявшие кто голышом, кто в подштанниках, даже не поняли сперва, что происходит. Ромуальд кинулся к подсобке, но это был тупик — там бы, в конуре, Анюта его и убила. Он по глазам видел, что женщина впала в амок, вроде филиппинского дикаря, и как ее вывести из этого состояния, Ромуальд не знал.

Оставалась только дверь в помывочную, где хоть было чем отбиться — стояли жестяные шайки для воды.

Ромуальд впервые оказался в банных помещениях «Русского пара» и не знал географии. А география тут была такая — из помывочной можно было попасть в отличную большую парилку, которую для старичков не топили, через парилку — в другое банное помещение, для хороших клиентов, где стояли не дореволюционные каменные лавки, а современные душевые кабинки, а оттуда через две комнаты, раздевалку и вестибюльчик, — во двор, где было удобно ставить машины.

В раздевалке сидел банщик дядя Гера, ел бутерброд и читал книгу про массаж. Вечером ожидалась компания, приходившая дважды в месяц и очень хорошо платившая. Поэтому в семь баня для простонародья закрывалась.

— А ну, кыш отсюда! — рявкнул банщик, приняв Ромуальда за старичка, совсем заблудившегося в банных хоромах.

Дядя Гера был огромен, а ручищи имел исполинские — другими здоровенных десятипудовых дядек не обработаешь. Ромуальда он мог взять за шиворот двумя пальцами и закинуть обратно в господскую помывочную. Но туда гипнотизер не хотел.