Наследница тела

− Господа! − Рылеев постучал по бокалу вилкой. – Тише, тише. – Княгиня Репнина сейчас сыграет нам что-нибудь для укрепления духа.

− А, может, госпожа Репнина и завтра с нами пойдёт для укрепления нашего духа? – раздался ироничный голос Якубовича. – Мы выпили за Рылеева, а вот за нашу прекрасную даму ещё нет. Она, рискуя своей жизнью, пришла спасти нас. Я ещё не встречал таких смелых и красивых женщин. Вот если бы вы, княгиня Репнина, не были замужем, я бы сегодня же сделал вам предложение.

− Якубович, ты пьян и говоришь глупости, − запальчиво сказал Рылеев. − Мы не на светском мероприятии.

Якубович, не отвечая, выдернул шпагу из ножен, быстро взял бутылку шампанского и ловко отрубил ей горлышко. Из бутылки хлынула светлая струя. С криками «Браво» потянулись офицеры. Якубович поднёс бокал Мари, беззастенчиво глядя на неё масляными глазами.

− Прекрасная Мари, я ваш вечный поклонник.

Алиса улыбнулась.

− Надеюсь, завтра вы так же будете смелы и отважны, − Алиса элегантно отвела бокал и обвела собравшихся взглядом. – Господа, я сыграю вам Аппассионату. Не знаю лучшего произведения для тех, кто собрался вершить революцию.

Она прошла к фортепьяно, молясь про себя, чтобы у неё получилось. Подоспевший Бестужев убрал тарелку и бокал, открыл крышку инструмента. Другой офицер, совсем молодой, похожий на какую-то птицу, плохо одетый, поставил стул. Раздались робкие аплодисменты.

Алиса положила на колени руки, как всегда делала на экзаменах, чтобы собраться. Мари, − мысленно сказала она, − мне нужна твоя помощь.

И если Алиса и волновалась, но как только прозвучали первые аккорды, отдалась во власть произведения. Мотив первой фразы повторялся на полтона выше, придавая ту самую тревожность, которую чувствовала она сама и окружающие её офицеры, которые сгрудились вокруг неё так, что она ощущала их дыхание. Сначала Алиса думала, что ограничится первой частью, которую знала лучше всего, но сама удивилась, как перешла к более спокойной второй части, во время которой можно перевести дух перед новым бешеным темпом третьей части. Алиса и раньше воспринимала эту сонату, как борьбу, а сегодня особенно.

Когда она закончила, раздались аплодисменты и крики «браво», а молодой человек, который стоял рядом с ней, неожиданно опустился на колени к её ногам и принялся целовать ей руки. Когда поднял голову, его лицо было мокрым от слёз.

− Вы единственная, кто меня понимает. Вы самая лучшая. Они – молодой человек махнул рукой на офицеров, − болтуны. Только и говорят, а сами бояться. Я вот слушал вас и понял: ради Вас готов убить. Ради Вас и Отечества.

Алиса с удивлением смотрела на стоящего перед ней на коленях мужчину. Лицо у него было тощее, глаза жалобные, как у больного ребёнка, и он словно в бреду что-то говорил, не выпуская её рук.

− Петя, встань, полно тебе, − Рылеев взял его за плечо, но тот сбросил руку. – Отстань, она одна правильно всё поняла. Она поняла: что вы ни хрена не сделаете. Я сделаю это ради Отечества и ради вас, − он усмехнулся, быстро встал с колен, пошатнулся, словно пьяный, рванулся куда-то, оттолкнув Рылеева, который хотел его удержать.

«Каховский сумасшедший», сказал кто-то.

Алиса похолодела. Пётр Каховский. Один из тех пятерых, которых повесят. Послышались звуки борьбы и уже знакомый голос: да отпустите меня, ироды.

− Ты что?! Опомнись! Влюбился что ли?

Алиса встала, офицеры расступились, и она увидела Якубовича, который держал вырывающегося Каховского.

− Княгиня Репнина, не бойтесь. Голову потерял от вашей красоты.

Алиса подошла к ним. Ей отчего-то захотелось погладить Каховского по щеке, таким он казался несчастным. Уже не вырывался, только смотрел на неё с мольбой, в руке зажал её красный платочек.

Отпустите его! – повелительно сказала Алиса, и Якубович освободил его, слегка подтолкнув вперёд, так что его мокрые обиженные глаза стали совсем близко. − Каховский протянул ей галстук. − Из ваших рук приму, как награду. Завяжите. Я готов убить Его. Слышите, вы, трусы? − Пётр обвёл всех взглядом, шмыгнул носом, словно опять хотел расплакаться. – Презирают меня. Никто здесь не стал моим другом. Держат меня, как орудие убийства, а потом откажутся от меня. Вы, вот, женщина и то понимаете, что без крови не обойтись. А они хотят и героями стать, и чистенькими из воды выйти. Никому из них не верю. Если бы вы не пришли, я бы завтра не вышел. Но вы словно ангел.

− Каховский, дурак, да ты влюбился, − грубовато сказал кто-то из мужчин, а Якубович захохотал.

− Господа, наш Петя совсем свихнулся. То с ножом бегает, то женский шарф себе повязывает, чтобы ночью целовать.

− Замолчите! – Алиса строго взглянула на Якубовича и, шагнув вперёд, повязала на шею Каховскому галстук, завязав его пионерским узлом. Их взгляды встретились, и она с ужасом опять вспомнила, что по судьбе ему быть повешенным. А она вот тут пытается судьбу переменить.