Наследница тела

Карета остановилась возле не очень примечательного жёлтого трёхэтажного дома. Стас вышел и оглядел здание. «Ну, жил ты скромно, Николаша», – подумал он. Возле ступенек болтался рыжий долговязый молодой человек лет двадцати, который, заметив Стаса, тут же бросился к нему.

– Ваше благородие, неужели вы поправились?

– Кто это такой? – подумал Стас, наблюдая, как парень деловито отобрал у кучера его чемоданчик и услужливо распахнул перед ним дверь.

– Пожалуйте домой, ваше благородие.

И где же я здесь живу? Подумал Стас, входя в парадное. Внезапно сообразил: нужно пропустить рыжего вперёд. Он сделал вид, что оступился на ступеньках и охнул.

– Что с вами, ваше благородие?

– Нога побаливает. Ты ступай вперёд, а я потихоньку.

– Может, изволите на меня опереться? – тут же предложил парень, поравнявшись.

– Ступай, я сказал! – как можно более сердито сказал Стас, потирая ногу и наблюдая, как рыжий проворно поднялся на второй этаж, перегнулся через перила, убедившись, что Стас идёт за ним, начал отпирать дверь.

Комната оказалась большой и светлой с двумя окнами, выходящими на Фонтанку. Посмотрев на уже ставшую привычной петербургскую серость, Стас повернулся к окну спиной, чтобы его лицо осталось в тени и, сложив руки на груди, огляделся. У стены стоял зелёный диван с раскинутыми по нему подушками. Рядом с ним приютился столик с выгнутыми ножками. На нём пепельница в форме ракушки и бронзовый подсвечник с наполовину сгоревшими свечами. У противоположной стены в углу массивный шкаф из тёмного дерева, а прямо напротив дивана картина маслом. Вид на Петропавловский собор и скованную льдом Неву. Где-то там, в казематах, уже меньше чем через месяц будут мучаться от холода и сырости декабристы, если они с Алисой ничего не сделают. Хорошее напоминание, что времени осталось мало, – подумал Стас, подходя ближе, чтобы разглядеть картину.

– Ваше благородие, не угодно ли чаю? – поинтересовался рыжеватый парень.

– Послушай, – решился Стас. – У меня после ранения с памятью проблема. Кого-то помню, кого то нет. Тебя вот совсем не помню. Ты кто такой и зачем здесь?

Рыжий моргнул от удивления и уставился на Стаса своими синими глазами, потеряв дар речи. Даже веснушки на его лице казалось вытянулись.

– Ну что застыл?! Бывает такое. Доктор говорит: память восстановится. Так что, рассказывай.

– Григорий я, денщик ваш. Слежу за формой, чищу сапоги, выполняю разные поручения. Да всё делаю, что ваше благородие прикажет, можете мной распоряжаться. Записочки передаю вашим дамам например.

Вот ведь лавелас был Николаша, беззлобно подумал Стас. Досталось же тело.

– Понятно. Записочку, может, и понадобиться передать, – Стас подумал об Алисе. Здесь, конечно, не особняк Лавалей, но вполне прилично по меркам их века, чтобы пригласить девушку.

– Ещё слежу, чтобы в комнате был порядок, – продолжил денщик. – Если вы придёте уставшими, так могу сапоги снять и раздеть. Помните, вот недавно вы вернулись очень уж нетрезвыми, так я вас разул, раздел и в постель уложил. А с утра рюмочку поднёс, уж больно у вашего благородия голова болела.

Ловелас, дуэлянт и к тому же пьяница, который с утра опохмеляется. Прекрасный набор джентльменских качеств. Стас еле удержался от улыбки.

– С сегодняшнего дня, Григорий, новая жизнь. Пьянству бой, а женщина только одна.

– Это невеста ваша, графиня Кадемская?

– Нет, – вздохнул Стас. – Другая женщина. С графиней мы помолвку отложили.

Гришка недоверчиво покачал головой.

– Ваше благородие, видать, вас крепко прижало, раз вы так переменились.

– Ну можно и так считать. Ты приготовь, что там надо для службы и не забудь разбудить. А спишь ты где?

– Рядом с вами, за стенкой у меня комнатка. Вы и этого не помните?

– Ничего не помню. Так что уж, помогай мне, как сможешь.

– Конечно, ваше благородие. Беда, однако. Ох, беда. Ну я пойду, чаю вам сделаю горячего.

– Будь любезен, – Стас был рад остаться один. Опустился на диван, вновь обвёл глазами комнату в сгущающихся сумерках. Представил, как сюда приходит Алиса. Вздохнул. Конечно, место для Алисы-Мари совсем и совсем нероскошное. Хотел бы он принять её в каком-нибудь особняке с видом на Неву. Эх, ну ладно. Судя по всему, женщин Николаши это вовсе не смущало. К тому же комната была чистенькой. Да и тёмно-зелёные шторы до пола, перехваченные золотыми шнурами с двух сторон, придавали изысканности.

Вошёл Григорий, зажёг подсвечник на столе. Только тут Стас заметил, что подсвечник представляет собой фигурку обнажённой женщины, которая держала две свечи.

– Ваше благородие, я приказал печь затопить и самовар поставил. Чай скоро будет готов.

– Спасибо, Григорий. Скажи, а ты мог бы передать записку одной даме в личные пальчики?

– Замужняя, что ли? – на лице Гриши появилось хитренькое выражение.

– Ну вот так получилось, – Стас развёл руками, чувствуя неловкость. На самом деле в прежней жизни он с замужними женщинами никогда не связывался. Но вот с Алисой всё пошло наперекосяк.

- А вам всегда чужие дамы нравились, – хохотнул Гриша. – Помните, как мы с вами разрабатывали план, как княгиню Воленскую соблазнить.