Наследница вампиров по прозвищу Черная роза. Книга 3

Войдя в распахнутые высокие двери зала, мы заметили, что и яблоку негде было упасть: его заполняли существа Царства ночи, прибывшие на совет, которые были не прочь поглазеть на представление перед словесными перипетиями. На помосте, рядом с пустующим троном, перед эльфами, гномами, вампирами и другим сбродом, восседали около пятнадцати седоволосых дряблых стариков и старух, жадно разглядывающих меня и провожающих взглядами своих блеклых, не имеющих радужек, глаз. Среди них была и бабка Сэмюэля, которая отличалась от всех старейшин тем, что на ее коже не было старческих пятен, хотя, могу поспорить, что в последний раз, когда я ее видела, они были на ней.

– Аврора Дракула, – хриплым голосом, громко возвещал старик из древних, – именуемая первой наследницей дома Дракулы, даешь ли ты свое согласие на проведение добрачного ритуала?

Я посмотрела на отца и Кристилл, которые с замиранием сердца ждали моего ответа.

– Да, даю! – Так же громко ответила я.

– Согласна ли ты с условиями его проведения, что выдвинул твой жених? – Спросила старуха Баттори, пытаясь скрыть победную ухмылку на своем морщинистом лице.

– Согласна. – Тихо ответила я, робея от внимательных взглядов, направленных на меня.

Отец печально выдохнул, но в зале были и те, кому мой ответ пришелся по вкусу. Елизавета Баттори и вся их близкая и дальняя родня засветились взглядами их счастливых лиц, а Сэмюэль не смог сдержать победный смех, скалясь во все свои клыки.

– Что ж, тогда выйди сюда для совершения ритуала. – Подозвал меня седовласый старейшина, маня острием своего когтистого кривого пальца.

Я прошла мимо глазеющей толпы и поднялась по порогу на помост, где мне на встречу вышел Сэмюэль. Он подхватил меня на руки, корча из себя джентльмена перед зрителями, и вынес на середину пьедестала, куда слуги установили что-то похожее на алтарь, застеленный белым покрывалом. Отец же, не выдержав того, что на его глазах самодовольный вампир овладеет его дочерью, вышел вон из зала.

С каждой секундой мне становилось не по себе и сердце было готово разорваться от волнения и страха, но я сжимала свои кулаки и мысленно уговаривала себя, что это необходимость.

Сэмуэль уложил меня на алтарь головой к залу, и, возвышаясь надо мной, отстегнул свой плащ, скинув его на пол. Затем он расстегнул застежки на куртке и разорвал нательную рубашку, не обременяя себя возней с ее завязками. После, он расшнуровал штаны и задрал мою сорочку так, чтобы добраться до моего лона, но при этом никто не мог увидеть моей наготы выше ног.

В этот момент мне казалось, что я умру от стыда и горечи, что комом застряла в горле, спирая дыхание и лишая меня всякой надежды на спасение от удушья.

Баттори навалился на меня и развел ноги, сгибая их в коленях, потом потянулся для поцелуя. Он накрыл мои губы своим ртом, но я не могла ответить ему, так как мои губы были скованны страхом. Тогда, чтобы показать всем свою победу и власть надо мной, он языком провел по моим губам, щеке, спустился к шее и впился в нее клыками.

Боль и неприятный холодок пробежались по телу, затем я почувствовала, как он приставил к моей промежности свой затвердевший фалос и резким, грубым движением вошел в меня, одновременно когтем, прорезав мою кожу на внутренней стороне бедра.

Я вскрикнула и выгнулась от боли, а слезы обиды и жалости к себе стали скапливаться в уголках моих глаз, переливаясь, заполнив их до краев. Запах моей крови заполнил собой все пространство, и я, сквозь звон в ушах, услышала, как старейшины с вожделением и наслаждением вдыхают его и стонут при выдохе.

То унижение, бессилие и злость, которое мне пришлось испытать, пока вампир продолжал двигаться во мне порождали мысли: «зачем я все это делаю и зачем насилую себя, позволяя ненавистному мне вампиру касаться моего тела и владеть им?». Я и сама не знала, что на это ответить, пологая, что жизнь расставит все по своим местам, но чувства подсказывали, что я все глубже и глубже погружаюсь в бездну обстоятельств, складывающихся не в мою пользу.

Мои стоны вместе со всхлипами прекратились после того, как Баттори излил в меня свое семя и отстранился, я же, с неприятным скользким ощущением внутри себя, приподнялась и моментально опустила сорочку, пряча ноги. Сэмюэль, зашнуровав свое достоинство в штаны, поднял с пола свой плащ и обернул его вокруг меня, затем, он перекинул меня через плечо как трофей и, сорвав с алтаря покрывало, испачканное моей кровью, гордо продемонстрировал его старейшинам и залу. По залу разошлись бурные овации, возвещавшие о благополучном исходе ритуала, и под эти овации Сэмюэль с ухмылкой победителя унес меня, пунцовую от стыда прочь.

Проносимая вниз головой мимо Кристилл, которая держала моего фамильяра на руках, я заметила, что в ее и феника глазах застыл немой ужас, от чего мои слезы, под их осуждающим взглядом, брызнули на пол.