Наследница Вещего Олега

– Но я хочу, чтобы он пришел ко мне сюда, в гридницу! Нам надо с людьми говорить!

– Ну, если у тебя без него нет ума, а я уже не хозяйка в своем доме… Мои родичи скоро узнают об этом, и тебе все же придется ответить, почему ты подвергаешь племянницу Олега Вещего таким оскорблениям!

– Да в тридевять земель через мутный глаз!

Ингвар бранился, посылая к троллям в задницу всех племянников Вещего, сколько их есть. Он не знал, что делать с Хельги, и не мог позволить Эльге с ним увидеться, пока не знает, что делать. Но и идти к Свенельду он не хотел: там жили Хельги и Торлейв, и Ингвар боялся не совладать с собой. Наговорить лишнего. Еще кому-нибудь дать в зубы. И в то же время понимал, что ничего подобного допускать нельзя. Сейчас, чуть остыв, он был благодарен Мистине, что тот удержал от первых необдуманных порывов. Нельзя ставить себя под удар, затевая вражду внутри рода. Не сейчас. Не в первое лето княжения, при разрушенных договорах со всеми соседями, при невозможности даже продать дань, чтобы получить деньги на содержание дружины…

Все летело куда-то к лешему. Хотелось зарычать, но Ингвар молчал, мысленно обходя все тот же круг и пытаясь найти лазейку. Завтра приедет Ранди. Нужно собирать дружину и решать, как быть с продажей дани, чем жить дальше и как кормить людей. Мистина обиделся на бабу, бес долговязый, жена тоже обиделась. Без поддержки их обоих Ингвар чувствовал себя калекой, и, как всякий свежий калека, решительно не знал, как дальше жить.

* * *

После того знаменательного разговора Хельги почти не видел Мистину: тот, похоже, его избегал. При мимолетной встрече во дворе отметил его разбитую губу, но это еще ни о чем не говорило: все гриди, отроки и их вожди, каждый день упражняясь в оружном и безоружном бое, вечно ходят с синяками и ссадинами. Хельги ждал ответа, но не торопил, вполне понимая, какую трудную задачу задал нынешним вождям киевской руси.

На третий день Ута передала Хельги приглашение к Свенельду – не в гридницу, а в жилую его избу, а значит, разговор ожидался доверительный. Войдя, гость огляделся и едва сдержал желание присвистнуть. Одну стену целиком занимали лари с плоскими крышками, поставленные один на другой: каждый из крепкого дуба и с внушительным замком. Оставалось только гадать, какие сокровища Свенельд хранит прямо в жилье, чтобы постоянно держать под присмотром. Стена напротив была сплошь увешана дорогим оружием: рейнские мечи с серебряными и золотыми наборами, секиры с серебряной насечкой, копья, сулицы, три новых щита. При этом посуда на полках над столом и у печи стояла самая простая, глиняная и без росписи, на лавках овчины, хотя новые и чистые. Похоже, что пристрастия к роскоши в обычной жизни воевода не питал. Да и кафтан, который Хельги видел на нем на княжьем пиру, по виду разменял третий десяток лет.

Хозяин ждал Хельги, сидя у стола. Сын его устроился на скамье в тени и в ответ на приветствие только кивнул.

– Садись, – Свенельд показал Хельги место напротив себя. – Пить пока не будем – сначала выясним, сможем ли мы договориться.

– Полагаю, твой сын, – Хельги оглянулся на угрюмого Мистину, – передал тебе мои пожелания? А я ведь хотел, чтобы о них услышал князь.

– Князь о них слышал. Стало быть, ты хочешь получить в жены Чернигину внучку и в придачу дань с какой-нибудь земли?

– Не так уж это много – для брата княгини. А взамен я постараюсь ничем ее не огорчить…

Хельги бросил взгляд на Мистину: тот сидел, крепко сцепив руки между колен, и не глядел на него.

– Не могу обещать, что Чернига отдаст свою внучку за такого, как ты, – ответил ему Свенельд. – Ты – побочный сын Вальгарда, и твоей матери здесь никто даже не знает.

– Торлейв подтвердит, что она была свободной женщиной. И если князь выделит мне какую-нибудь область из принадлежащих ему, то я смогу устроить знатную жену не хуже других.

– И взамен обещаешь держать при себе свои выдумки насчет моего старого вождя? – Свенельд глянул в лицо Хельги из-под косматых бровей, будто копьем из-под куста ткнул.