Наследница журавля

– Почему бы мне не хотеть править? – В конце концов, ее готовили к этому всю жизнь. Она жертвовала своими детскими увлечениями, чтобы изучать каллиграфию, космологию и дипломатию.

– Если ты делаешь это ради отца, то напрасно стараешься.

Хэсина моргнула.

– Что вы имеете в виду?

Королева подняла руку, и служанка тут же начала ее растирать.

– Что бы ты ни делала, его не вернешь, – сказала она странным, усталым голосом.

Неужели мать принимала ее за ребенка? За малышку, которая все еще верит в сказки преподавателей о том, что, если учиться усердно, станешь бессмертным мудрецом и обретешь способность воскрешать мертвых?

Но прежде, чем Хэсина успела ответить, придворная врачевательница цокнула языком и кивком головы указала на чашу, от которой по-прежнему шел пар.

– Отвар остывает, – проговорила она спокойным голосом, таким же, каким сообщила Хэсине, что король умер естественной смертью.

Хэсина вспомнила о своей цели и, схватив чашу со стола, опустилась на колени. Потом склонила голову.

– Пожалуйста, мама. Примите это.

Примите меня.

Придворная врачевательница ошибалась. Отвар не остыл. Подушечки пальцев Хэсины горели огнем, и ей казалось, что жар доходит до самых костей. Но она не опускала чашу. Она давала матери возможность. Раз королеве было слишком трудно произнести слова одобрения, она могла просто принять отвар как символ того, что Хэсина почитает и уважает ее.

Руки Хэсины уже начинали неметь, когда послышался стук в дверь. Служанка поспешно открыла створки, и в комнату зашел мужчина. Поле зрение Хэсины было ограниченно, поэтому она видела лишь подол его ханьфу.

– Надеюсь, вас привело сюда важное дело, министр Ся, – холодно произнесла мать Хэсины.

Ся Чжун?

Хэсина не верила своим ушам. Она не могла поверить в происходящее, даже когда Министр ритуалов проговорил:

– Я не стал бы беспокоить вас, если бы мое дело не было важным.

Она не верила, даже когда министр стал рядом с ней на колени и обдал ее запахом мокрых, холодных чайных листьев.

– Я пришел, как только узнал, что вы вернулись, – сказал Ся Чжун. – Нам нужно обсудить вопрос престолонаследия.

Хэсина напряглась. Внезапно ее охватила уверенность, что Ся Чжун узнал об измене, узнал о визите в подземелья. Он видел ее лживое сердце насквозь. Он пришел заявить, что она не может стать королевой.

– Она не готова. – Неверие матери обожгло Хэсину, но это было ничто по сравнению со смертью от тысячи порезов. У нее закружилась голова. Когда министр заговорил, она изо всех сил старалась следить за его мыслью.

– Параграф 2.1.3. «Ни один правитель, будь он молод или стар, не может знать всего. Земли королевства обширны, и их населяет множество людей. Без постоянной помощи со стороны советников и министров даже самые опытные короли и королевы окажутся неспособны исполнять свой долг».

Когда он закончил, наступила тишина. Наконец ее нарушила королева.

– Убирайтесь вон из моих покоев, – приказала она. Только тогда Хэсина поняла, что хотел сказать Ся Чжун, зачитывая этот отрывок. Он пришел не для того, чтобы обличить ее. Наоборот, он убеждал королеву дать ей благословение.

– Подождите.

Министр низко поклонился и поднялся на ноги, разогнув сначала одно колено, потом другое. Он стал пятиться к двери, не оборачиваясь к королеве спиной – тем самым он выказывал ей величайшее уважение. Когда створки захлопнулись, Хэсина пожалела, что вернуть его было не в ее власти. Но это все равно ничего бы не изменило: ее мать уже приняла решение.

Хэсина сжала зубы, и у нее закололо в висках. Она стала опускать отвар.

Внезапно чаша как будто стала легче. В следующее мгновение Хэсина поняла, что ее пальцы больше не сжимают фарфор.

– Если ты действительно этого хочешь, прими корону. Прими мое благословение.

Хэсина не подняла головы, но задышала судорожнее и чаще. Она осмелилась надеяться.

– Можешь поставить королевство на колени. Мне плевать!

Мать выпустила чашу из рук, и она разбилась, залив пол отваром.

Королева рассмеялась, потом закашлялась. Она смеялась и кашляла одновременно. Половина служанок обступила ее, в то время как другие собрались вокруг Хэсины, подбирая осколки.

Хэсина не вставала с колен. Раньше она расплакалась бы, обвинив во всем себя, болезнь королевы, кого угодно и что угодно, только не мать, сердце которой было словно сделано из фарфора.

Но это время осталось в прошлом. Пока темно-зеленая жидкость растекалась все дальше, Хэсина положила на пол одну руку, опустила на нее другую и прижалась к ним лбом, совершая обряд коутоу[20]. Благодаря королеве Хэсина могла рискнуть всем ради отца – и даже больше чем всем. Благодаря королеве она могла действовать без сожалений.

* * *

– Ся Чжун! Подождите! – крикнула Хэсина, спеша за министром по крытой галерее.

Она знала, что ведет себя не по-королевски, но ей было все равно.

Министр обернулся.