Наследницы

На пороге полутемной гостиной возник силуэт Блэза Чандлера, за его спиной был виден ярко освещенный коридор.

— Хорошо выспались?

— Да, спасибо.

— Голодны?

Кейт с удивлением поняла, что и в самом деле голодна.

— Я бы съела что-нибудь.

— Прекрасно. Тогда пошли.

— Куда?

— В один из знаменитых гонконгских плавучих ресторанов. Вам необходимы зрительные впечатления и новые опущения.

— А как же больница?

— Что больница?

— Мне нужно поехать туда…

— Зачем? Чем вы можете помочь?

Его безжалостная логика подействовала на нее, как ушат холодной воды. Конечно, этот высокомерный красавец был, как всегда, прав.

— Если хотите, позвоните в больницу перед тем, как мы уйдем. Убедите свою кальвинистскую совесть, что сейчас самое время развлечься.

— Я уже звонила, — пробормотала Кейт.

— Что? Я не расслышал.

— Я сказала, что уже звонила в больницу.

— Тогда чего мы ждем? — Сарказм в его голосе был острее бритвы.

Они ехали в машине с поднятым верхом, вечер был влажным, дул теплый ветер. В гавани китайская лодка отвезла их на Абердин, где стояли на якоре плавучие рестораны. Когда лодка оказалась вблизи кораблей, Кейт неожиданно сказала:

— Это похоже на плавучие универмаги во время рождественской распродажи.

Блэз рассмеялся, и ее настроение вдруг изменилось, тяжесть пропала. Она ощущала соблазнительнейшие ароматы, облаком окружившие их, и, пока они поднимались на палубу, почувствовала зверский аппетит. Все кругом сверкало разноцветьем, слышались голоса, смех, музыка.

«Он был прав, — подумала Кейт. — Это мне и было нужно, чтобы выйти из депрессии. Как он догадался?»

Весь четырехпалубный корабль служил ресторанным залом. Все кругом, включая скатерти на столе, было красным и золотым, на мачтах горели причудливой формы китайские фонарики. Улыбающиеся официанты, гул множества голосов, сервировка стола — все поднимало настроение Кейт.

— Вы часто бываете здесь? — спросила Кейт, усаживаясь за стол.

— Только когда хочу показать кому-нибудь Гонконг.

Вам нравится китайская кухня?

— Если вы спрашиваете про настоящую китайскую кухню, то мне не приходилось с ней сталкиваться.

— У вас есть возможность попробовать. В этом ресторане подают кантонские блюда. Кантонская кухня считается лучшей в Китае. Есть такая китайская поговорка: жить нужно в Сучжоу — там самые красивые женщины, умирать в Лючжоу — там делают самые лучшие гробы из тикового дерева, а есть в Гуаньчжоу — так по-китайски называется Кантон.

Кейт удивленно изучала меню.

— Все, что я знаю из китайской кухни, это рубленая сьюей, яйца фу-юн и чау-мейн.

— Здесь вам ничего такого не подадут — это все американские изобретения.

Кейт положила меню.

— Вам придется заказать мне ужин. Все равно я в этом ничего не понимаю. Я доверяю вам.

— Давно пора.

Кейт поймала на себе взгляд его темных глаз. Она отвела взгляд и стала смотреть, ничего не видя, в окно.

«Что за ерунда с ней творится?» — сердито думал Блэз.

То вполне раскованна, то зажата намертво. Ведет себя как капризная девица. Лучше всего было бы накормить ее как следует и напоить рисовым вином. Может быть, она бы тогда послала к черту свое упрямство. У Блэза не было ни времени, ни желания утешать людей, которые носятся со своими комплексами, утешать их, прижимать к груди — тут в его памяти всплыл вчерашний образ Кейт, ее юная грудь, стянутая розовым шелком, розовые соски, дразняще проглядывающие сквозь кружево, — образ, который Блэзу легко удалось изгнать из памяти. Никогда не представлял себе, что ему придется этим заниматься. Когда они в последний раз виделись в Лондоне, они расстались довольно дружески. В чем же, черт побери, она считает его виноватым? Блэз решил выяснить.

— Я бы предложил вам начать с чего-нибудь жареного на вертеле. В этом кантонская кухня несравненна.

И вот перед Кейт поставили тарелку с нежнейшими кусками свинины с золотистой корочкой и бобы, приправленные анисом. Себе Блэз заказал то же самое. Еда оказалась необыкновенно вкусной, и девушка съела все до последнего кусочка. Затем подали утку по-пекински. Кейт завороженно следила за шеф-поваром, который подошел к их столу, молниеносно действуя огромным, острым, как бритва, ножом, разрезал утку, сначала хрустящую корочку, затем мясо. Утка была начинена нежной, сладковатой пастой из соевых бобов, смешанных с зеленым луком и огурцами. Все это следовало поместить на тончайшую пшеничную лепешку, свернуть ее и есть руками. Блэз что-то сказал повару, тот заулыбался и закивал головой. После утки им подали суп. Кейт удивилась, что им не подали рис, но Блэз объяснил, что рис нужно заказывать заранее. Вместо риса они ели лапшу, которую делали тут же, а ужин Кейт закончила нежнейшим десертом: печеные, облитые сиропом яблоки окунали в ледяную воду, и они лопались, превращаясь в воздушное чудо. За едой Кейт выпила несколько рюмок рисового вина. К тому времени, как Кейт сполоснула пальцы в поставленной перед ней чаше и взяла протянутое нагретое полотенце, она чувствовала, что наелась до отвала — это была ее первая настоящая еда за почти целых три дня — и чуть опьянела.

Больше пить ей не хотелось.