Наследницы

Володя стоял на подоконнике в вестибюле гимназии, пытаясь схватить веревочку шарика, улетевшего под потолок Юра подошел к подоконнику, легко вскочил на него, дотянулся до веревочки и протянул шарик мальчику. Затем спрыгнул и снял Володю с подоконника.

— Ну что, поедем домой или ко мне на работу?

— К тебе на работу. — Володя вприпрыжку добежал до вешалки и, на ходу надевая пальто, спросил: — А можно я на компьютере порисую?

— Можно, тебе все можно.

У Володи была бонна, но Юра сам забирал его из гимназии. Поначалу Лера возражала, понимая, что при его занятости — у Юры было небольшое агентство по недвижимости — выкроить час-другой непросто. Но, видя, как они привязаны друг к другу, согласилась. Лера с Юрой не были расписаны, жили гражданским браком, но отдельно: он — в Крылатском, она — в элитном квартале в центре Москвы.

Они вышли из гимназии. Это было красивое современное здание с зимним садом на крыше. Гимназия была престижным заведением. Среди преподавателей кандидаты и доктора наук, иностранным языкам обучали носители языка. Выбирать можно было любой. Володя предпочел японский. В их группе было пять человек. Его дружок Мишка, единственный на всю гимназию, учил греческий. В гимназии, как в Греции, где, как известно, все есть, были роскошные компьютерные залы, крутые тренажеры, бассейн, теннисные корты, в столовой — шведский стол. Во дворе соорудили большую горку. Девочки и мальчики, визжа и покрикивая, лихо скатывались вниз. У стены стояли три свободных снегохода.

— Покатаемся? — предложил Володя.

— Не вопрос!

Юра подкатил снегоход, усадил мальчика. Сам сел сзади.

— Ну что, готов? — спросил он, обняв Володю.

— Готов!

— Тогда поехали!

Они лихо скатились вниз, но в самый последний момент перевернулись и упали на снег. Володя радостно засмеялся.

— Ты не ушибся? — отряхивая снег с пальто мальчика, с тревогой спросил Юра.

— Не-а, — покачал тот головой, — хочу еще!

— Я тоже.

Они скатились еще несколько раз и больше ни разу не перевернулись. Их лица раскраснелись, они тяжело дышали и счастливо улыбались.

Володя похлопал руками по животу и объявил:

— Хочу есть.

— Тогда быстро в машину! — Юра взял его за руку. — По дороге заедем в какое-нибудь кафе или…

— Только не в «Макдоналдс».

— Боже упаси! — Юра потянулся к Володиному рюкзаку.

— Нет, я сам понесу.

Юра сделал обиженное лицо.

— Не доверяешь?

— Доверяю, — серьезно ответил мальчик, — но я сам.

— Молодец! Хвалю.

Володя плюхнулся на заднее сиденье.

— Ой, я на что-то сел. — Он вытащил из-под себя бумажный сверток. — А что это?

— Это тебе.

— Мне? — Володя недоверчиво посмотрел на Юру. — Мне, правда?

— Правда. Разверни, увидишь.

— Что-то твердое. — Заинтригованный Володя зашуршал оберткой. — Вот это да!

Из вороха бумаги он извлек кукольного человечка. На нем была набедренная повязка, на плечах звериная шкура, а на голове разноцветные перья.

— Кто это?

— Мне показалось, что он похож на твоего туземца из племени Малам-ам.

— Правда похож. — Володя заглянул под шкуру на человечке. — Только татуировки нет.

— Нарисуешь!

— Аригато, — по-японски поблагодарил Володя и усадил туземца рядом с собой.

— Да не за что.

Вторую неделю Володя сочинял сказку про страну Маламию и ее жителей. Он записывал ее в альбомчик и сам иллюстрировал. Почти каждый день он читал Юре новую порцию.

— Есть новости из Маламии?

— Есть, сейчас. — Володя полез в рюкзак, вынул альбомчик и начал читать. — Акрихил Шестой ушел в Болванию…

— Как Шестой? — удивился Юра. — Был же Пятый.

— Пятый уже умер… — мальчик вдруг погрустнел, — в тот раз, а это его сын.

— Извини. Все. Перебивать больше не буду.

— Он оставил часть своих людей в этой стране, чтобы они подготовили кровожадных болванцев для нападения на Маламию. Впоследствии эти люди и стали основателями мрачной, злобной и воинственной страны — Негодяйской республики Болвании…

* * *

С утра Анна Федоровна приехала в благотворительный фонд мужа. В первый раз после его смерти. Несколько лет назад Иваницкий создал фонд, чтобы помогать молодым талантливым художникам, скульпторам. Фонд также заботился и о старых мастерах — забытых, одиноких. Многие из них бедствовали. По сути, всеми делами занималась Анна Федоровна, но Иваницкий всегда был в курсе, требуя от жены полного отчета.

— Анюта, — в кабинет вошла Эльза, ее подруга и секретарь, — смотри, сколько накопилось! — Она положила на стол пачки писем. — Я уже все рассортировала. Это — от молодых, это — от не очень молодых, тут — москвичи, а здесь — иногородние.

— Спасибо, Эльза.

— Что делать будем? — спросила Эльза с готовностью выполнить любое задание.

Анна и Владимир всегда вместе принимали решение, кому помочь. И всякий раз это было испытанием для обоих. «Как тут понять, — кипятился Владимир Григорьевич, — кому в первую очередь, кому во вторую?! Кто больше нуждается, кто меньше? Запросы у всех разные. Одному за квартиру платить нечем, другому поесть не на что, третьему мастерскую, а четвертому миллион позарез нужен, чтобы купить кабриолет для своей четвертой любовницы. И ведь каждого можно понять!»