Наследный принц

— Она меня боится. Крепится, делает, что может, чтобы все было как положено. А мне все время кажется, что стоит к ней притронуться, она опять замрет, как испуганный зверек.

— Эк тебя зацепило, Ваше Высочество, — мастер задумчиво подергал себя за прядь, выбившуюся из-под кожаного ремешка, сдерживающего седую шевелюру. — Ладно, сделаю. Я, конечно, больше по мужским игрушкам, но есть кому помочь. Зря, что ли, у меня невестка из гильдии серебряных дел мастеров? Плетения какие накладывать?

— Как для сильного воздушника, — без колебаний ответил Генрих.

— Ага, — понимающе кивнул мастер. — Спокойствие, значит. И защиту.

— Главное, защиту. Это важнее.

Мастер только покачал головой. Не зря маги-воздушники изо всех средств обвешивались амулетами, успокаивающими и позволяющими сохранять ясность ума. Воздушники слыли почти такими же порывистыми, как и огневики. Только, ко всему прочему, еще и переменчивыми, как ветер. Да уж, удружил Его Величество сыну, подбирая невесту. Два дара, на первый взгляд, сочетаются отлично. Но сохрани, Творец, Люнборг и окрестности, когда у этой пары подрастут детки! Вслух же старый артефактор сказал: «Послезавтра, Ваше Высочество. Быстрее не успею».

Поблагодарив старого мастера, Генрих поспешил домой. Уже в коридоре служебного крыла его нагнал посыльный, приглашая к королю. Конечно, Его Величеству не могли не донести, что кронпринц куда-то сорвался посреди дня. Усмехнувшись, Генрих пошел к отцу. В королевской приемной, как обычно было полно народу. Собственно, у кронпринца сейчас было бы то же самое, но на медовый месяц секретарям было велено никаких аудиенций не назначать. Генрих вошел в кабинет и, дождавшись разрешающего кивка, сел в одно из кресел в углу.

Отпустив посетителя, король встал из-за стола, с удовольствием потянулся, расслабляя затекшие мышцы спины и подошел к сыну.

— Что-то случилось? Мне доложили, ты сорвался, словно за тобой гнались.

— Гнались, — усмехнулся Генрих, намеренно игнорируя слова отца о доложивших. Спорить все равно бесполезно, так зачем. — Дела, дела и еще больше дел. Там разговор был минут на десять, не хотелось откладывать.

— А куда мотался хоть? — Успокоившись, король Эрих перешел на простой разговор, как бы подчеркивая. Что сейчас с сыном говорит отец, а не монарх.

— К дяде Маргитсену. Хотел подарок для жены заказать.

— А к королевскому ювелиру заглянуть — не судьба? — Удивленно поднял бровь Его Величество.

— Я хотел что-нибудь такое… — Генрих сделал в воздухе жест, который, видимо, должен был показать всю изысканность «такого». — Чтобы только для нее, понимаешь.

— Кажется, понимаю. — Король довольно кивнул. — Это в честь хороших новостей? Или просто вы с девочкой спелись?

— Скорее, второе, — подумав, ответил Генрих максимально откровенно. — Или пытаемся спеться, что уже неплохо.

— Подкуп, значит, — Эрих нарочито погрозил сыну пальцем. — Ай-яй-яй… Молодец! Хвалю.

— Тогда я пошел, да? — Генрих посмотрел на документы на отцовском столе и вспомнил о тех, что сейчас ждут его.

— Иди. А то тут, сам видишь, за мной тоже дела гоняются. — Эрих, проследив за взглядом сына, пошутил. — Стаями.

Вечером Генрих хотел предложить Либуше совместную прогулку по парку, однако, погода внесла свои коррективы. По сравнению со вчерашним днем, уже не просто дождило. Похоже, собирался настоящий шторм. Тогда Генрих принял решение и, разогнав всю свиту, устроил ужин на двоих в собственной гостиной.

Либуше ела неспешно, исподволь рассматривая новую для себя комнату. Как и в ее покоях, гостиная располагалась по другую сторону от спальни. И здесь ей бывать еще не приходилось. В отличие от ее личной гостиной, светлой комнаты, обставленной резной мебелью в светлых же тонах, в комнате Генриха преобладали более сдержанные тона. Плотные шторы скрывали высокие окна, защищая от сквозняков и звуков дождя.

Ужин, как обычно, состоял из самых простых блюд. Либуше уже заметила, что когда того не требовал дворцовый протокол, Люнборги предпочитали есть просто и сытно. Наверное, такую еду могли бы подать в любом господском доме что в королевстве, что в княжестве. Да и не еда сегодня была главной целью встречи супругов.

— Либуше, — начал Генрих, когда первый голод был утолен, — скажи, ты очень несчастлива во дворце?

— Что, прости? — Княжна искренне удивилась такому вопросу. С чего бы?

— Тебе чего-то не хватает? Или, возможно, по дому скучаешь? Или кто-то из придворных или свиты докучает? Ты просто скажи, я постараюсь помочь, если это в моих силах.

Потому что ты ведь понимаешь, я ведь — огневик, а не менталист. А мы еще не настолько хорошо знаем друг друга, чтобы угадывать без слов.

— Да нет, вроде, — Либуше на миг задумалась. — Ничего такого. По дому, конечно, скучаю, но я ведь знала, что рано или поздно уехать придется. У вас тут многое иначе, но я стараюсь, привыкаю потихоньку. А что случилось? С чего ты так встревожился?

Наверное, было глупо ожидать от взрослого мужчины, которого судили тебе боги и родители в мужья, каких-то признаний. Не в сказке, чай. Но ответ мужа девушку искренне огорчил.