Наследство

Выйдя из дома, я делаю глубокий вдох, вслушиваюсь в приглушенные крики грачей, негромкий стук капель, падающих с мокрой листвы. Живые звуки, живые запахи в разгар зимы. Раньше я никогда не обращала на них внимания. Бросаю узел с бельем, внезапно меня охватывает неуверенность. Я сажусь на ржавую металлическую скамью у края лужайки, чувствую леденящий холод, он проникает даже сквозь джинсы. Может, лучше отнести им все это в другой раз. Из восточной части сада, от ручья до меня доносятся голоса. Я отправляюсь туда через калитку сбоку от лужайки, дальше вниз по склону, поросшему низкорослыми кустами. После дождя почва стала вязкой. Когда я иду, она хлюпает и липнет к ногам.

Эдди и Гарри я нахожу у ручья, вода чуть не переливается через верх их резиновых сапог. От недавних дождей ручей набух, течение ускорилось, но самый быстрый поток несется посередине, потому что Эдди и Гарри соорудили плотину из камней и веток. Она начинается от обоих берегов и не доходит до середины ручья. Брюки у Гарри промокли до самых бедер, а я знаю, какой ледяной может быть сейчас вода.

— Рик! Погляди только! Мы только что почти соединили края, но потом часть обрушилась! — возбужденно кричит Эдди, когда я подхожу. — Но пока плотина еще держалась, вода поднялась так высоко! Вот тогда-то мы и промокли…

— Да я уж вижу. Мальчики, вы, наверное, совсем закоченели! — Я улыбаюсь Гарри, а он отвечает улыбкой и показывает на камешек у моих ног. С готовностью нагибаюсь, передаю ему камень, оскальзываясь на берегу. Он добавляет камень к насыпи.

— Спасибо, — рассеянно произносит Эдди, сам того не замечая, он говорит за своего друга. — Когда привыкнешь, уже не так холодно.

— Честно?

— Ну, не совсем, на самом деле, пятки у меня черт-те как замерзли, — смеется Эдди.

— Следи за выражениями. — Я машинально делаю замечание.

— Хорошая плотина получилась, должна признать, — продолжаю я, стоя в грязи и уперев руки в бока. — Что будет, если сумеете довести работу до конца? Здесь образуется огромное озеро.

— Так и задумано!

— Понятно. Господи, Эдди, ты же по уши в грязи!

Рукава его свитера измазаны по локоть — видно, Эдди то и дело их засучивал грязными руками. Штанины вельветовых джинсов в таком же состоянии — о них он вытирал ладони. Грязная полоса пересекает лоб, а волосы слиплись.

— Как ты ухитрился так вымазаться? Посмотри, Гарри почему-то чистый!

— Он выше, а значит, дальше от земли, чем я, — протестует Эдди.

— Тоже верно, — признаю я.

Ухватившись для устойчивости за куртку Гарри, Эдди делает несколько шагов ко мне, то и дело оступаясь на каменистом дне ручья.

— Обедать еще не пора? Умираю, есть хочу! — объявляет он, теряет равновесие и, пытаясь устоять на ногах, наклоняется впереди, опускает руки в ледяную воду.

— Да, скоро уже. Беги домой отмываться — работа не волк, в лес не убежит. Давай! — Я протягиваю мальчишке руку.

Схватившись за нее, Эдди пробует одним прыжком выбраться на берег и всем весом ложится на мою руку.

— Не тяни так, Эдди, я упаду! — Но уже слишком поздно. Мои ноги скользят, я теряю опору и с громким всплеском резко шлепаюсь наземь.

— Извини! — ахает Эдди.

Гарри у него за спиной расплывается в улыбке, как-то странно хрюкает, и я понимаю, что он смеется.

— Очень смешно, по-твоему? — Я поднимаюсь на ноги, чувствуя, что ледяная жижа проникла даже в трусы. Подтягиваю брюки, оставляя на них грязные разводы.

Эдди, снова покачнувшись, шагает ко мне, подняв при этом такую волну, что вода переливается через верх моих башмаков.

— Эдди!

— Извини, пожалуйста! — повторяет он, но на сей раз не может сдержать улыбки, да и Гарри смеется громче.

— Ах вы, негодники! Мне же холодно! Вот тебе! — Самым грязным пальцем я провожу Эдди по носу. — Получай добавку!

— Ух ты, спасибо, Рик! А это… это тебе от меня! Подарочек к Рождеству! — Эдди зачерпывает грязи и швыряет в меня. Неряшливая клякса расплывается посередине моего светло-серого свитера, на самом видном месте.

Эдди застывает, словно испугался, что зашел слишком далеко. Я соскребаю с груди часть тины, взвешиваю на ладони.

— Ну, все… ты… покойник! — С боевым кличем я делаю резкий выпад в его сторону.

Эдди, взвизгивая от хохота, несется прочь по берегу и скрывается в кустарнике.

Догнать его не так-то просто, и я вынуждена выбросить грязь и пообещать перемирие, чтобы Эдди подпустил меня поближе. Я обнимаю его за плечи, больше для того, чтобы согреть собственные пульсирующие от холода пальцы. Гарри двигается следом за ним, но вдруг останавливается, привлеченный перебранкой двух дроздов на боярышнике.

— Он идет? — спрашиваю я.

Эдди пожимает плечами:

— Он вечно застревает около птичек и всякого такого… Пока, Гарри! — кричит он и машет ему рукой.

Мы в таком виде, что лучше бы отправиться прямиком к стиральной машине, но подвал заперт, и нам ничего не остается, как войти через парадную дверь. Сапоги мы оставляем за порогом — довольно бессмысленно, потому что и носки на нас насквозь мокрые, с них капает грязь. Бет прислоняется головой к косяку кухонной двери.