Наследство

Вернувшись в дом, Никита решил привести себя в порядок. Все же, ему очень хотелось производить на женщину благоприятное впечатление. Он забыл, когда последний раз принимал душ, и нужно было срочно исправлять положение. Вода, есть, чайник есть, какая-никакая плошка есть, гигиенический минимум вполне можно соблюсти, но такого экстремального умывания парень никогда не пробовал. Он все же помылся, насколько это позволила обстановка, и полез в рюкзак за сменными вещами.

Открыв сумку, он замер. Его кольнуло острое чувство невыполненного обязательства. При виде ноутбука Никита впервые за все эти долгие дни вспомнил о работе, но уже в следующее мгновение с неожиданной для себя легкостью отбросил эти воспоминания. Никакая работа, незаконченные проекты, отчеты не имели сейчас для него значения. Его вообще, скорее всего, уже уволили заочно, ведь десять дней, данные шефом на поездку за наследством, уже давно истекли. До него не смогли дозвониться, искать тоже не стали, решили просто уволить. «Тем лучше, – подумал Никита и почувствовал облегчение. – Даже, если бы меня разыскивали и ждали в Москве, я бы не вернулся туда. Не смог бы. Или не захотел бы. Неважно. Как там в книгах пишут? Жизнь разделилась на «до» и «после». Странное получилось «после», но, вроде бы, ничего так».

Он убрал ноутбук на дно рюкзака, переоделся и стал ходить по комнате. За окном уже стемнело, но сколько именно было времени, Никита не знал. Ему хотелось, как можно скорее прийти к Александре, но нужно было дождаться закрытия магазина, чтобы не столкнуться там ни с кем из деревенских. Парень сам себе не мог объяснить, почему ему хочется держать их связь в тайне от остальных. Новенький, да еще и зачастивший к Александре, обязательно станет поводом для сплетен. Люди станут перемывать кости ему и его женщине, станут обсуждать, что между ними происходит, придумывать себе грязные подробности. Нет, не нужно давать им повода для этого.

Но был еще один довод в пользу того, чтобы избегать встречаться с остальными горомчанами. Никита долго откладывал его подальше, не хотел воспринимать всерьез, убеждал себя, что это чушь, но обдумать этот довод все же пришлось. Беспокойство из-за разницы в их с Александрой возрасте свербело и покалывало у Никиты в душе, как маленькая заноза. Она была старше его лет на пятнадцать, хотя он не знал наверняка, сколько ей лет. Пришло время поговорить самому с собой на чистоту. «Ладно, – сказал он про себя, настраиваясь на неприятный монолог. – Давай сначала признаем, что она старше, и намного старше. Это плохо? Она ведь хороша собой, умна, самостоятельна. Откинуть возраст, и, пожалуйста, она была бы идеальной. Но его никуда не уберешь. Ну и что в этом такого? Что местные будут посмеиваться и говорить, что у меня эдипов комплекс? Да они даже не знают, что это такое! А сплетни пресечь невозможно. Обсуждать будут всегда и всех. Так не пойти ли им тогда всем к черту со своими сплетнями? Пускай перемоют кости нам обоим. Рано или поздно им эта тема надоест, и нас оставят в покое».

После такого рассуждения ему стало спокойнее, но заноза все еще слегка покалывала где-то в глубине души. Чтобы окончательно отвлечься, Никиты решил пройтись. Он накинул куртку, нахлобучил шапку и уже потянулся к двери, чтобы открыть ее, как вдруг в нее постучали.

Глава 22. Ультиматум

От неожиданности Никита отдернул руку от дверной ручки, будто она была раскаленной. Стук становился настойчивее, делался агрессивным. Парень даже затаил дыхание, но снаружи послышался знакомый, до зубного скрежета неприятный голос: «Выходи, пацан, базар есть».

У Никиты была догадка, что Штырю от него понадобилось, он также знал, что не сможет дать ему то, чего он просит, а значит, выпроводить его полюбовно не получится. «Как бы не дошло до драки», – вздохнул про себя Никита, но все же открыл дверь.

Он слегка опешил, увидев на пороге толпу из одиннадцати мужиков. Среди них были уже знакомые ему Штырь, Семён, Серёга и Иван, остальных он видел впервые. Толпа стояла чуть в стороне, а Штырь – прямо на пороге дома.

– Вечер в хату, – просипел Штырь, остальные не шелохнулись.

Никите пришлось собрать в кулак все свое самообладание и придать лицу самое непроницаемое выражение.

– Здорово, мужики, – сказал он немного более развязно, чем следовало.

– Тут смотри, какое дело, – начал урка, – люди решили, что надо сваливать из деревни. Краля твоя нас по-хорошему не пустит. Раз уж у вас с ней там шуры-муры, ты, это, давай, либо убеди ее, либо убери с дороги. Люди хотят без мокрухи обойтись, так что срок тебе даем сутки.

Сказав все, что он считал нужным, Штырь уже было развернулся и хотел уйти, но Никита понимал, если не дать ему отпор сейчас при всех, то потом уже будет поздно. Он весь подобрался и сказал:

– Нет, ни убивать, ни заставлять Александру вас отпустить, я не буду. Уходить из деревни нам нельзя, и вы сами знаете почему. Мы не сможем жить среди людей. Лучше придумать, как быть с недостатком еды.