Наследство

— Убитой горем, — лаконично ответил он. — Не долго, у вас необыкновенное присутствие духа — но я хочу, чтобы вы никогда больше не грустили. Вы заслуживаете счастья, роскоши и жизни, в которой нет места для тревог, и я могу дать вам такую жизнь. Я могу дать вам все. И я хотел бы, чтобы вы были всегда рядом со мной, куда бы я ни поехал. Я даже собираюсь попросить вас помогать мне немного в работе. Вы очень обязательный человек, и вы отвечаете за то, что обещаете и не обещаете сделать. В семейной жизни это может мешать, но в бизнесе это бесценное качество.

Она улыбнулась:

— Вы хотите сказать, что готовы терпеть неудобства в семейной жизни, если будет процветать бизнес?

— Это неправда. — Он заглянул ей в глаза. — Вы не должны быть со мной всегда такой настороженной. Если мы любим друг друга…

— Любовь, — повторила Лора. — Разве о ней шла речь?

Он рассмеялся:

— Да, конечно, я должен был начать именно с этого, а не оставлять под конец. Но я не уверен, что моя любовь не вызовет у вас подозрений. Три раза она заканчивалась разводом. Я думал, что вы предпочтете простое предложение руки, без потока слов, которые настолько избиты, что никто их не воспринимает всерьез.

Лора на мгновение положила голову ему на плечо:

— Девушкам иногда нравятся потоки слов, даже если они вынуждены ответить «нет». Он замешкался только на секунду:

— Тогда вы услышите их в следующий раз.

Они помолчали. Небо потемнело и стало такого глубокого медного цвета, что трава и высокие сосны напротив отеля казались оранжевыми. Обняв рукой Лору за плечи, Карриер перебирал густые волосы у нее на затылке. «Победить злого демона, — думала она. — Конечно, я смогу это. Я уже перестала скучать по Бену. Я скучаю по нему, только когда чувствую себя одинокой, поздно ночью, и тогда я представляю, как он живет в Амстердаме, и задаю себе вопрос, вспоминает ли он меня хоть изредка. И это дело времени, чтобы забыть Поля и перестать видеть во сне Остервилл и Бостон, Ленни и Эллисон, родителей Поля, даже остальных двоюродных братьев и сестер, которые всегда были где-то рядом, оживляя воспоминания и делая их похожими на сюжет какого-то романа».

Если я наберусь терпения, скоро все станет похожим на роман, который я когда-то читала, а потом отложила в сторону. И тогда я смогу ответить на чувства Карриера, а не мучиться каждый раз, когда он целует меня.

— Тем не менее, — задумчиво сказал он, как бы продолжая разговор, — вы уже не такая беззащитная, какой были четыре месяца назад. Видимо, вы сами пытаетесь освободиться из клетки, в которую себя заточили.

Она шевельнулась:

— Что вы имеете в виду?

— Я расскажу вам одну историю. Когда мне было двадцать пять лет, через год после того, как я сделал свой первый миллион, от меня ушла жена. Я впал в безумие, которое долго не покидало меня. У меня отняли то, что составляло смысл моей жизни, что, казалось, было абсолютно моим. Единственным объяснением, которое я мог найти своему состоянию, было то, что какой-то злобный мифический зверь наказывал меня за то, что я всегда имел все, что хотел. — Он помолчал немного, затем продолжил: — Я думаю, что кто-то забрал у вас то, что было вам дорого, и с тех пор вы чувствуете себя жертвой, против которой ополчились силы природы и весь мир. Естественная реакция на это — отчаянье и непроницаемая стена вокруг себя, и никакой любви.

Она улыбнулась:

— Возможно… — Мысленно она заглянула себе в душу.

— Вы думаете, что стена — это все равно что клетка?

— Со мной было именно так. Я совсем замкнулся в своем отчаянии из-за того, что меня лишили самого ценного, и решил защитить себя, чтобы никто не смог еще раз сделать мне больно Я отгородился от всех стеной, которая стала и моей клеткой.

Наступило молчание. Продолжая обнимать Лору за плечи, Карриер чувствовал под своей рукой ее упругое тело. Он говорил спокойно, но с таким нажимом, что его слова доходили до самого ее сердца:

— Я заработал то, что имел — именно это задевало меня больше всего. Я много работал, я любил и отдавал свою любовь и заслужил то хорошее, что имел. У других было все, что они хотели, почему у меня должно быть по-другому? Я был не хуже их, а может быть, и лучше. Но самым ужасным для меня было то, что счастье у меня отняли раньше, чем я смог им насладиться. От этого я замкнулся в себе еще сильнее, как какой-нибудь генерал в осаде.

— Как же вам удалось вырваться? — спросила Лора, помолчав немного.