Наследство

— Он не сказал. — Лора вывезла свой велосипед па дорожку. — Он даже пытался отрицать это.

Клэй молча ждал:

— И?..

— Он ожидал, что мы вернемся с ним в Нью-Йорк.

— Да, вернемся, так ведь? Все изменится. Куда он едет?

— Он сказал, в Европу.

— Мы встречаемся с ним? Где? Когда? — Он ждал. — Лора, когда мы едем в Европу?

— Мы останемся здесь. — Она села на велосипед. — Я еще не все решила до конца, но это то, что мы будем делать.

Клэй издал непонятный звук и быстро догнал ее на велосипеде. Всю дорогу до поместья Сэлинджеров они спорили. В гараже, где они оставляли велосипеды, Лора положила свою руку на него.

— Теперь нас двое, мы будем заботиться друг о друге, и все будет в порядке.

Клэй не обратил на эти слова внимания:

— Куда точно едет Бен?

Она пожала плечами:

— Он сказал, что в Европу.

— Я еду с ним.

— Нет, ты не едешь. — Она хотела сказать, что Бен обвинил его в краже, но не стала. Пусть думает хорошо о своем сводном брате, которого он так долго идеализировал. — Ты останешься со мной, закончишь школу, обучишься чему-нибудь полезному. Потом можешь ехать куда угодно. Клэй, ты нужен мне, мне больше не на кого рассчитывать, пожалуйста, останься и помоги мне. Хотя бы… на год, это все, — один год, пока я не привыкну быть одна, а потом, если ты действительно захочешь уехать, я ничего не скажу. Я даже помогу тебе.

Клэй, нахмурив светлые брови, смотрел куда-то вниз, изучая носки своих ботинок.

— Что ты имеешь в виду, говоря «остаться здесь»?

— С Сэлинджерами. Я надеюсь на это. Мы все еще работаем на них, зарабатываем деньги, и в основном они все хорошо к нам относятся. И если мы будем упорно работать, то хотя бы немного исправим то, что сделал Бен.

— Это не наша вина, что он их ограбил.

— Нет, наша. Ты придумал, как это сделать, я нашла, где лежат драгоценности, и выяснила насчет сигнализации. Я рассказала ему, что нас не будет вечером. Это произошло из-за нас, а теперь Оуэн может умереть. Клэй, мы им должны!

Все еще глядя на свои ботинки, Клэй спросил:

— Что будет в сентябре, когда они переедут в Бостон?

— Я не знаю. Может быть, мы сможем продолжить работать у них.

— В Бостоне?

— Может быть.

— Мы ничего не знаем о Бостоне.

— Узнаем. Там много школ и колледжей.

— Ты действительно такая, как они.

— Ну, а ты такой, как Эллисон, — сказала она, защищаясь.

— Да, но из-за этого я не меняю всю свою жизнь. Как бы там ни было, она считает меня простым садовником. — Он подвесил велосипеды на крючки в гараже. — Если ты хочешь, чтобы я остался, хорошо, я побуду здесь какое-то время. Не так уж здорово будет жить с Беном, когда тебя нет рядом. И может быть, я еще год проучусь в школе. Я не обещаю, что закончу, но думаю, что можно попробовать. Дерьмо, я думал, что уже покончил с этим — чертовыми маленькими партами, домашними заданиями и людьми, которые ни черта не знают о настоящей жизни… Я просто попробую, это все. Может, у меня ничего не получится.

— Нет, получится. Ты очень хороший. — Лора обняла и поцеловала его. — Я люблю тебя, и я так рада, что ты остаешься. Все будет хорошо. — Она опять поцеловала его. — Я должна идти. Увидимся после работы.

Ближе к вечеру Оуэн стал спрашивать о Лоре, и Ленни отправила ее в больницу в одном из лимузинов, принадлежащих семье. Лора не видела Оуэна с тех пор, как случился этот сердечный приступ, и когда она на цыпочках вошла вслед за сестрой в его палату, то думала, что увидит умирающего человека. На самом же деле он выглядел как обычно и только лежал с закрытыми глазами на плоской узкой кровати.

— Мистер Сэлинджер, — мягко произнесла сестра, — Лора здесь.

Он открыл глаза.

— О, моя дорогая! — Он повернулся к сестре. — Вы можете идти.

— Я буду тут, недалеко, — сказала она и, уходя, оставила дверь открытой.

Оуэн подмигнул Лоре в слегка усмехнулся:

— Она — людоед. Теперь можешь поцеловать меня.

Она наклонилась и поцеловала его в лоб. Лоб был прохладный, почти ледяной.

— Что-нибудь болит?

— Моя гордость. Старый человек, сбитый с ног вором. Нет уважения к возрасту. Проклятый трус.

— Он бы не сделал этого, если бы знал — я имею в виду, не могу поверить, чтобы кто-то мог сделать вам больно, если… если бы знал, что вы намного старше, чем он сам.

— Может, ему восемьдесят. Подумал, что я моложе.

Лора тихонько рассмеялась. Она была вся напряжена, зла на Бена, но защищала его, любила Оуэна, но сердилась, что он назвал Бена трусом.

Но Бен и был трусом, — мне не следует защищать его, — и это чудесно, что Оуэн шутит, это означает, что ему скоро будет лучше, он не умрет, и мы не будем причиной его смерти.

— Скоро вы поправитесь, — сказала она.

— Я надеюсь. Садись. Я так не вижу тебя.

Она пододвинула стул поближе к кровати, наклонилась вперед, поставив локти на кровать и подперев рукой подбородок.

— Сестра сказала, что я могу побыть только несколько минут.

Он покачал головой: