Наследство

Ион подобрал свою рубаху, майку и понуро, оглядываясь, в надежде, что старик передумает, пошел прочь. Григорий Кузмич шел сзади, провожая Иона до границ своего нового участка, как бы отрезая ему путь назад. Краем глаза он заметил, что таджики прекратили косьбу и прислушивались к их перепалке… и не только они. Проходившие мимо по прогону люди, тоже слышали довольно громогласное выступление, прежде всего Григория Кузмича. Наверняка не все поняли, расслышали, но замедляли шаг, прислушивались, некоторые даже останавливались. Едва Ион покинул пределы участка, а таджики возобновили косьбу, откуда ни возьмись, нарисовался изрядно запыхавшийся Митрохин.

– Григорий Кузмич, что тут у вас случилось? Сестра моя тут мимо проходила, говорит, что вы с этим… как его, с молдаваном ругаетесь, вот-вот подеретесь. Он что, залупается? Вы только скажите, я его быстро на уши поставлю, будет знать, как на местных хвост поднимать, – подошел к забору и с ходу предложил свои услуги бывший «гроза школы».

– Да нет… иди ты Женя домой, тебя только тут не хватало, – вновь наотрез отказался от его «услуг» Григорий Кузмич.

– А то смотрите, мне ведь это ничего не стоит, поговорю, мозги вправлю. А он что, к внучке вашей, что ли приставал? – вдруг высказал догадку Митрохин.

– Да нет, не фантазируй. Это наше, производственное дело, работал он плохо, медленно, в сроки не укладывался, ну вот я его, так сказать, и рассчитал. Все, иди Женя, иди, ничего мне от тебя не требуется…

Когда пошел назад в дом, увидел в саду Дашу. Она пряталась за деревьями и по всему стояла там уже давно, скорее всего сразу пошла вслед за дедом и все слышала от начала до конца. Она уже была в сарафане и без книги. Незваный воспитатель все-таки испортил ей отдых под любимыми яблонями.

– Ты чего здесь? – строго спросил Григорий Кузмич.

– Да так, вот… – не смогла с ходу придумать причину «подслушивания» Даша.

– Я же тебе сказал дома быть.

Даша виновато понурилась и густо покраснела.

– Ладно, раз уж ты слышала, так знай все до конца. Я к нотариусу ездил, завещание оформил… на тебя. Понимаешь, эти два участка и оба дома… твои. Ты моя наследница, – акцентировал последние слова Григорий Кузмич.

– Как же это… а папа… а мама? – окончательно растерялась Даша.

– Они им не нужны, ни дома, ни сад, ни земля. Они их продадут сразу же, как меня не станет. А я в этом доме вырос, сад этот выращивал, сколько труда вложил, и, надеюсь, еще вложу. Не хочу, чтобы все это чужим людям досталось. А ты… ты ведь это не продашь… верно Дашенька? – с надеждой не то спросил не то подтвердил Григорий Кузмич.

– Нее… никогда… здесь ведь и мои яблоньки, я их очень люблю, и твои тоже люблю, я же с ними росла, весной любовалась как они цвели, яблоки их ела. Как же я все это продам? – по-прежнему несколько растерянно, но уже без колебаний говорила Даша.

– Ну вот и хорошо, вот и славно… А я еще поживу… мне теперь обязательно надо дожить пока ты школу закончишь, в институт, в Тимирязевку поступишь и закончишь, замуж выйдешь…

– Ну, а замуж-то при чем здесь, – смущенно отреагировала Даша.

– А как же для такого сада, который здесь будет, мужские руки обязательны… ты уж извини, но в этом деле я посторонним быть не собираюсь, хочу знать, кто тут будет вместе с тобой хозяйничать, и достоин ли он. Бог даст, такого парня встретишь, которому это дело тоже в охотку, в радость будет. Вот тогда уж все вам передам и умру спокойно, – на полном серьезе говорил Григорий Кузмич.

– Да ну тебя дед, – вновь покрылась краской Даша. – И вообще, зачем умирать, живи долго-долго, – с этими словами Даша бросилась на шею Григория Кузмича и вдруг начала жалобно всхлипывать.

– Ну все-все… не висни на мне, ты уже не маленькая, и не легкая, не в голодные годы росла, и я уж не так крепко на ногах стою… Ну-ка, иди в дом, а то вон косарь, чего то к нам идет, а ты тут мокроту ни с того ни с сего развела.

Даша шмыгнула носом и, утирая слезы, поспешила в дом, а к Григорию Кузмичу подошел старший из таджиков:

– Хозяин, обед… Мы пойдем, через час опять придем.

В предыдущие дни они самопроизвольно как приходили, так и уходили на обед и в конце рабочего дня. То, что сейчас старший косарь пришел, как бы просить разрешения у нанимателя, явилось прямым следствием того, что Григорий Кузмич «наглядно» прогнал Иона. Видимо, таджики решили на всякий случай таким вот образом подчеркнуть, что они не такие нерадивые и работой дорожат.

– Давайте ребята… Да чего там час, за час как следует не поедите, да и самая жара будет. Два часа отдыхайте, а потом приходите, – великодушно предложил Григорий Кузмич…

– Даша пойдем, я тебе наши новые владения покажу, – Григорий Кузмич решил воспользоваться моментом, пока на новом участке никого нет, показать его внучке, заодно и посвятить ее в «громадье планов» которые он замыслил. Даша успела умыться, и на ее лице не осталось следов недавних слез. Свежая, улыбающаяся, она с интересом пошла осматривать свою новую собственность. Пока шли к «зеленой изгороди», линии терновых кустов разделявших участки, она спросила: