Наследство

Запыхавшись, он добрался с провожатыми до пятого этажа. Дверь в квартиру налево щелкнула как будто сама собой и растворилась. За нею сидел на стуле солдат, но как он догадался, что они идут именно сюда, Проровнер не понял. Дальше, однако, была не квартира, а длинный, уходивший куда-то в бесконечность, плохо освещенный коридор с бесчисленными обитыми дерматином дверями по обе стороны. Тут не было ни души. Все так же гуськом они прошли вперед и приостановились подле одной из дверей. Первый провожатый скрылся за нею и, как видно, доложил о прибытии.

— Входите, — коротко пригласил он.

В комнате спиной к окну за пустым столом сидел человек в гимнастерке, похожий по лицу на прибалта — какой-нибудь латыш или в этом роде. Проровнер шагнул к нему, готовясь протянуть руку.

— Снимайте пальто, вешайте сюда, — правильно, разве что немного тщательно, выговорил тот, не вставая и не здороваясь. Один из провожатых принял у Проровнера пальто, одновременно помешав ему подойти к столу. Меж ними возникла как бы некоторая неловкость. Проровнер не понял, случайно это или нарочно.

— Садитесь сюда, — показал провожатый на стул посреди комнаты.

Проровнер сел. Провожатые вышли. Латыш ковырялся, вставляя папиросу в мундштук. Проровнер, за эти годы научась терпению, ждал, с мягкой, растроганной улыбкой глядя на него.

В комнате стояли железный сейф с вешалкой, где кроме проровнеровского пальто висела еще шинель хозяина, грубый канцелярский шкаф, маленький столик у стены справа, там же два стула. Рядом со шкафом имелась еще одна дверь. Сейчас она с тихим шелестом (дерматиновая обивка елозила по паркету) раскрылась, в комнату, осторожно ступая, вошел новый молодой человек с папкой под мышкой и уселся за маленьким столиком, чуть позади Проровнера. Проровнер лишь краем глаза мог видеть его склоненную над чистыми листами бумаги преждевременную плешь, окаймленную шапкой еще буйных, наверное, жестких на ощупь кудрей.

* * *

— Итак, — начал латыш, глубоко затянувшись и весь окутываясь сизым дымом по мере того, как говорил, — господин Рувим Алвез, какова цель вашего приезда в Советский Союз? Я полагаю, мы можем общаться без переводчика, не так ли?

Проровнер от удовольствия хохотнул. Ему показалось, что человек за столом, произнося эту тираду, слегка ухмыльнулся. Проровнер привскочил, чтобы подойти к столу, пожать этому человеку руку, может быть обняться с ним по-братски, так как предполагал, что это и есть тот самый «Дед», с которым они, не видя никогда друг друга в глаза, столько лет работали, можно сказать, душа в душу.

Но человек за столом предостерегающе поднял руку:

— Сидите спокойно. Я повторяю свой вопрос. Вы меня хорошо понимаете без переводчика?

Проровнер растерянно кивнул.

— Так какова же цель вашего приезда в СССР?

— Разве вам это не известно? — обиженно спросил Проровнер.

— Вопросы задаем здесь мы, — отрезал латыш.

— Извините меня, — заволновался Проровнер. — Тут какое-то недоразумение. Ах, нет, впрочем, я понимаю. Так нужно… Тогда начнем с того, что моя настоящая фамилия Проровнер…

Он подумал, что не стоит им говорить, что на самом деле он грек, а Проровнером стал тогда, когда, выполняя одно деликатное поручение, должен был проникнуть в ряды еврейского «Бунда».

— Вы что же, жили и под другими фамилиями?

— Конечно, — не без гордости сказал Проровнер.

— Перечислите, под какими фамилиями вы жили. Проровнер начал перечислять.

— Ну что ж, — сказал латыш, когда он кончил. — Господин Алвез, он же — Проровнер, он же — Борисов, он же — Шмитт, и так далее, будет хорошо, если и на другие вопросы вы ответите столь же откровенно.

— Конечно, как же иначе, — чистосердечно сказал Проровнер.

— Род ваших занятий.

Проровнер опять был немного сбит с толку.

— Право, я даже не знаю, что ответить. Вам ведь, наверное, лучше знать… А так, я менял столько профессий, что все и не упомнишь. По образованию я юрист и работал чаще всего в каких-то смежных сферах.

— Перечислите.

Проровнер покорно принялся перечислять. Молодой человек поспешно записывал, перо его скрипело, луч зимнего солн па трепетал на длинной и узкой — ко лбу от темени — плеши.

— Хорошо-о, — протянул латыш. — А почему вы так часто меняли занятия?

— Потому что я должен был часто перебираться с места на место.

— Назовите эти места.

Проровнер терпеливо стал называть города и страны, где он побывал, стараясь ничего не пропустить, так как при педантизме латыша это могло бы привести к дополнительным недоразумениям. Молодой человек сиплым голосом попросил его говорить помедленнее. Когда Проровнер кончил, латыш спросил:

— Чем были вызваны эти перемещения?

Проровнер против воли начал слегка сердиться, процедура утомляла его, хотя он повторял себе, что это, конечно, необходимо.

— Вы прекрасно знаете, чем эти перемещения были вызваны!

— Чем? — поднял брови латыш.

— Тем, что я выполнял ваши же, простите, поручения!

— Мои? Я не давал вам никаких поручений.

— Ну, я, конечно, не знаю: ваши или чьи-то еще, но факт остается фактом! Разумеется, я здесь не был и лично с тем, кто ставил мне задачи, не знаком, но дела-то это не меняет!