Наследство черной вдовы

— Я не понимаю тебя, — вздохнув, Кладира села в кресло напротив меня, проследила за тем, как я неспешно пью насыщенный сладковатый морс из высокого хрустального бокала. — Чувствую, что ты что-то готовишь, и это «что-то» может быть очень неприятным для всех нас. Но вот что…

— Уверяю, все останутся живы и даже здоровы, — я снова зевнула, — эта ночь прошла ужасно. Позволь мне поспать.

Кладира кивнула и вышла. Отлично.

 Осталось переодеться в пижаму, и можно нормально поспать. Ну, или хотя бы попытаться. Несмотря на несколько часов сна в библиотеке, чувствовала я себя разбитой и усталой, но не была уверена, что смогу уснуть здесь и сейчас.

Пушок, на мой взгляд, растолстев еще больше, ввалился в комнату вместе со служанкой, пришедшей забирать поднос.

Заурчав, он завалился мне под бок. Ясно, снова надо чесать несчастное, никем не любимое животное. Почесывая никара, я быстро расслабилась и провалилась в сон. Замку был отдан приказ, пока я сплю, никого не впускать в мою спальню, а значит, обыска со стороны Шарона и Кладиры можно было не опасаться.

Никаких сновидений, никаких кошмаров, вообще ничего, что могло бы испортить мне сон. Как будто боги наконец-то сжалились над несчастной, запутавшейся попаданкой и позволили ей выспаться перед принятием, можно сказать, судьбоносного решения.

Проснулась я от щекотки.

— Что за… — мой взгляд наткнулся на никара, с довольным видом потиравшегося шершавым носом о мои голые пятки.

— Совесть у тебя есть?

Нет, естественно. Какая совесть у этой наглой тушки.

Глава 41

Сегодня таяло, сегодня я простояла у окна.

Ум — отрезвленней, грудь свободней, опять умиротворена.

Не знаю, почему. Должно быть, устала попросту душа и как-то не хотелось трогать мятежного карандаша.

Марина Цветаева. «Сегодня таяло, сегодня»

Зевая, я поднялась, посмотрела в окно: вечереет. Алый закат, точно завтра будет ветер. Это сколько же я спала?

«Выбор», — вспомнила вдруг. Вот же. Я обещала сделать выбор сегодня. Лоран, наверное, уже вернулся из деревни… Я почувствовала, как начинают дрожать руки — волновалась, как школьница перед первым экзаменом. Чтоб вас всех! Довели своими постоянными нравоучениями!

Вызвав служанку, я вымылась и переоделась. Длинное светло-зеленое платье с поясом и рукавами-фонариками выгодно подчеркивало фигуру. Белые туфли на каблуке. Легкий макияж. Все, я готова разыгрывать главную партию в этом фарсе.

— Позови Шарона, — приказала я служанке.

Пока ждала, нервно сжимала и разжимала кулаки. В лифе были спрятаны необходимые бумаги, поддержку богиня мне обещала. И все же я боялась. Чего — сама не знала.

— Селенира? — зашел в комнату Шарон. — Ты готова?

Я кивнула:

— Лоран здесь?

— Приехал час назад. Мы все ждем тебя в общем зале.

Я снова кивнула. Общий зал, значит, — специальная комната в замке для оглашения воли герцогини.

Широкая светлая комната, просторная и сегодня украшенная живыми цветами, находилась на втором этаже, недалеко от жилых комнат. Сейчас в ней, кроме женихов, Лорана и Кладиры, никого не было.

Избегая смотреть на кого-либо из присутствовавших, я, ведомая под руку Шароном, медленно вышла на середину зала, не стесняясь, вытащила из лифа бумаги, развернула их.

— Замок, помоги, пожалуйста, обеспечить полную тишину, пока я не закончу, — попросила, глядя перед собой.

Меня коснулся легкий ветерок — просьба была услышана. Отлично. Просто превосходно.

— Итак, сначала вступление. Как вы знаете, семья Ломарских была проклята из-за ненадлежащего поведения ее основателя. Обиженная на него нимфа, проклиная весь род, заявила следующее: «За насилие платят насилием, за боль — болью. Пока ты и твои потомки не научитесь ценить чувства и дорожить любовью, не будет у вас настоящей семьи». Судя по тому, что все предыдущие браки, мои и моих многочисленных предшественниц, были неудачными, ценить чувства и дорожить любовью мы так и не научились. А жаль. В нас слишком сильна вера в то, что законы делают нас безгрешными. Следуем им — имеем отпуск грехов. Вот только это не так. Есть законы, а есть чувства… — я прервала речь, немного помолчала, криво улыбнулась. — К чему я это говорю. Древние были не глупее нас, они следовали не только законам, но и воле богов. А эта воля, между прочим, выражается и в появлении на свет родственных душ. И ни одним законом не запрещено оставаться с тем, к кому тебя тянет, с тем, кого любишь. Поэтому здесь и сейчас я выбираю Лорана дель Нортона и своей герцогской волей делаю его своим четвертым мужем.

Я замолчала. Потрясенные сказанным, все собравшиеся молчали тоже.

— Селенира, это…

— Ронара, вы не можете…

— Селенира, послушай!

Еще до моего появления здесь замок получил четкий указ: не давать никому двигаться, пока встреча не закончится, поэтому гомон голосов оставался лишь гомоном. Ни один из возмущавшихся не мог сойти с места. Но они мне не были интересны. Я смотрела на Лорана: изумление, недоверие, шок, робкая надежда — все эти эмоции одна за другой сменялись на его лице.

 Три шага, и вот уже я стою возле своего теперь уже мужа.