Наследство Эйдорфа

Петька кивнул, принимая довод, выкрутил на передней шине ниппель и оседлал велосипед. Сделав крюк, он спрятался за афишной тумбой и стал ждать Корфа. Изнывая от безделья, друзья с трудом сдерживали свои деятельные натуры. Оказывается, ремесло сыщика не такое интересное, как описано в детективах. Почти через час появился на крыльце лейтенант в распахнутой шинели. Петька нажал на педали и, подкатив к «опелю», сделал вид, что вдруг заметил спущенное колесо. Машина стояла в стороне от караула на дверях, и солдаты едва покосились на подростка. Он закрутил ниппель, достал насос и быстро подкачал шину. Корф помедлил на тротуаре, словно не зная, что делать дальше. Затем он сел в автомобиль. Петька уже оседлал велосипед и одновременно сел на хвост «опелю». Условленным заранее жестом он показал Юре, чтобы тот шел домой. Подросток так и сделал, а по дороге истратил дневную выручку на хлеб и сало.

На улице стемнело, картошка в чугунке у Натки разварилась, а Петька все не появлялся. Все сидели и убивали время картами, а Даниил начал нервно ходить по подвалу, заложив руки за спину.

— Що ты как на прогулке, начальник? — прохрипел хозяин. — Хлопец у тебя боевой, вернется.

— То-то и оно, что боевой… А вокруг сплошные фрицы.

Наконец раздался долгожданный стук, и Костя впустил подростка с велосипедом.

— Такая зараза! — Петька в сердцах бросил свою машину. — Ведь на самом деле колесо спустило, пришлось на себе тащить драндулет.

— А мы волновались, — сказала Натка.

— Чего узнал? — сухо спросил Юра, чувствуя невольную вину от того, что не помогал товарищу.

— Я ж тебе показал, — напомнил Петька, садясь сразу к столу. — Есть хочу ужасно!

— Давай на руки солью, — предложила сестра.

— Ты мне показал, чтоб я домой шел, — сказал Юра. — Разве нет?

— Я показал, куда Корф едет, слово «хауз» почти единственное, что я понимаю по-немецки. Я проследил его до самого дома, так что теперь мы знаем его адрес. Это далековато от его службы, вернее, его служб, — Петька снова оказался за столом, радостно потирая руки. — Давайте есть!

— Каких служб? — не понял Даниил. — Корф работает в комендатуре, занимается шахтами.

— А Юрка вам разве не сказал?

— Чего? — недоуменно спросил приятель.

— Неужели ты не разглядел? А еще сыщик!

— Да в чем дело?

— Под распахнутой шинелью лейтенанта была черная форма, — сказал Петр, — Корф — гестаповец!

* * *

Даниил запретил пока ребятам следить за Корфом. Они и так узнали много, а риск, что тот заметит слежку, был велик. Раз он не коммерсант, надевший военную форму, а маскирующийся гестаповец, то опасен втройне. Похоже, Корф с самого начала охотился на подпольщиков, ждал, что они постараются устроить диверсию, и придумал себе хорошее прикрытие. Он даже сам провоцировал Валеру, предлагая заплатить за частичное разрушение оборудования. Ловкий черт! Если Ксанка постаралась надавить на него, то наверняка оказалась в гестапо. Коммерсант мог испугаться, что одалживал автомобиль партизанам, но для матерого гестаповца это просто элемент игры.

Петька чинил велосипед, Натка наводила порядок в подвале, Юрка, похоже, строил новые планы освобождения отца. За ним глаз да глаз нужен…

Вот ведь какая скверная история получилась: Даниил сам отправил сестру к этому Корфу, полагая, что это их единственная зацепка. Вышло, как когда-то в далеком 20-м, тогда он послал Ксанку к тетке Дарье, у дома которой Лютый устроил засаду. Тогда он пошел в станицу вслед за сестрой, и ее удалось спасти из рук сотника. Сейчас он явился следом за Оксаной в Юзовку, но сегодня перед ними не сотня врагов и даже не тысяча, а целая армия, не считая гестапо.

Грустные размышления командира отряда прервал Сапрыкин, явившийся с деловой встречи.

— Ну, говори, Костя!

Вокруг Кирпича собрались все.

— Поста лаботает, — сделал успокаивающий жест Сапрыкин, — кое-сто узнал. Валела и его блигада сидят клепко — как дивелсанты. Плосто так их не отпустят. Зенсину, похозую на Оксану, видели, но она или нет, надо утоснить. Пло ее дело нисего блатва не знает. — Костя налил себе воды и выпил. — Тепель самое непонятное. Валела сообсил, сто Колф пледлозил ему сделку: за помось ему и шахтелам он плосит планы здания гестапо и его леконстлуксии. За сто купил, за то плодал, — Сапрыкин показал пустые ладони. — Если сто пелепутали, то я не виноват.

— Спасибо, Костя, — сказал Даниил, — я думаю, что передано все верно.