Наследство Гокинса

Я на негнущихся ногах потащил волоком тело убитого человека, плохо соображая, что делаю. Перед моими глазами все было, как в тумане. Очнулся только тогда, когда Бонс залепил мне звонкую пощечину.

- Ну, очухался? Не спи, мы летим дальше.

- Зачем? - невпопад спросил я пирата.

- Зачем убил?

Я, задав вопрос, совсем не имел в виду цель убийства пилота, но все равно кивнул головой.

- Концы рублю. Ты думаешь, почему я заплатил почти в три раза дороже, чем предлагал другой пилот? Тот свой катер забивал народом, а этот пожадничал, польстившись на переплату. Вот и получил за свою алчность, - усмехнулся кэбот.

- А сейчас мы куда?

- Обратно в Аквентум. Но осторожно и незаметно. Если за нами пошла охота, то загонщики рванут в Орбелу. Там не найдут, будут проверять окрестные поселки. До отлета звездолета работы им хватит, - ощерился Бонс.

Пират открылся мне с новой стороны, я никак не ожидал, что он окажется таким предусмотрительным. Еще та штучка этот Бонс. Если бы не возможное преследование, я, не задумываясь, удрал бы от такого опасного попутчика. Но куда? Теперь исчезнуть можно будет только на Касторе.

Пока Бонс гнал катер обратно в Аквентум, я забрался в сеть в поисках длительности полета в предстоящем межзвездном путешествии. Оказывается (а я и не знал, впрочем, откуда мне знать?), у межпространников совсем другие физические законы. Время в полете идет намного быстрее, чем на планетах, между которыми происходит перелет. Если сегодня отправиться в полет, долететь до Кастора, а потом двинуться обратно, то межпространник вернется сюда уже через несколько дней. Зато люди на звездолете постареют почти на полгода. При использовании межзвездников время течет как раз наоборот. На земле проходят месяцы и годы, а на кораблях только дни.

И еще я узнал интересную вещь. При полете на межпространнике у людей интенсивно меняется их физическая составная. Были случаи, особенно в первые десятилетия открытия эффекта прокола пространства, когда в конечную точку полета прибывал корабль с мутантами. Сейчас таких случаев нет, все под контролем. Мало того, даже научились использовать на благо путешествующих возможность изменить свое физическое и умственное состояние, причем в значительной степени. Кто-то, прилетев на конечный пункт, оказывается семи пядей во лбу, у кого-то резко улучшается слух, зрение. Кто-то, сев в звездолет слабым и хилым, по прибытии становится отменным бойцом. У всех по-своему, кто какие улучшения выбрал, тот желаемое и получил. Но - за бешеные деньги. Вот почему цены на полет не просто кусаются, они недостижимы для простого человека. Какое там - даже для богатеньких людей полет слишком дорог. Наверное, потому и ждут предполетного часа, чтобы купить на рейс заветный билетик за полцены. Ну, вот так, как хочет сделать Бонс.

Кстати, не он один такой умный, я думаю. Достанется ли нам билетов?

- А, пустое, - отмахнулся кэбот. - Это на более развитых планетах попробуй купи билет за полцены. А здесь дыра дырой, по-настоящему богатых людей раз, два и обчелся.

В Аквентум мы возвратились уже затемно. Впрочем, как мне показалось, Бонса это вполне устраивало. Он приземлился на платной стоянке, расплатившись за трое суток парковки и подхватив свой объемистый кофр, зашагал в сторону светящихся точек ближайших к стоянке домов. Время от времени посматривая на экран идентификатора, кэбот сверялся с нужным ему маршрутом, и не прошло и получаса нашей прогулки по вечернему Аквентуму, как мы оказались у конечной точки нашего путешествия. Это я сразу понял, потому как Бонс уверенно выбрав нужную уличную дверь, отнюдь не робко стал жать сенсор домового звонка.

- Принимай гостей, старая кошелка, - буркнул Бонс и шагнул в открытый проем, грубо оттеснив хозяй... нет, хозяина. Хотя, честно говоря, я не был до конца уверен в половой принадлежности открывшего нам дверь человека. Нет, все-таки это мужчина, просто лицо сильно опухшее от постоянного употребления алкоголя, причем, думаю, самопального. Уж больно непритязательной оказалась обстановка этого дома. Да, дома, хотя размерами он оказался совсем маленьким. Здесь был район бедняков. Сами по себе здания на этой улице, как, впрочем, и на соседних, смотрелись не такими уж и маленькими, но, как выяснилось, делились на четыре отдельных отсека, причем у каждого был собственный вход с улицы. Четыре квартиры в доме, вход в каждую располагался отдельно на каждой из четырех сторон дома. В отсек, в который зашли мы, вход вел прямо с улицы, в другую половину дома войти можно было с противоположной стороны здания, а в две квартиры второго этажа входные двери располагались в боковых сторонах.