Наследство графа Калиостро. Мафия и масоны

А вот дошедший до нас образчик калиострова словоблудия: "Как Южный ветер (на Юге Италии "кальостро" зовется горячий ветер, дующий из Африки. – Ю. К.), как ослепительный свет полдня, я пришел к вам на холодный и туманный Север, повсюду на своем пути оставляя частицу самого себя, растрачивая себя, убывая с каждым шагом, но оставляя вам немного света, немного тепла, немного силы; так буду я идти, покуда не приду к концу своего поприща, в час, когда роза расцветет на кресте". Тут маг утирал слезу, аудитория же впадала в истерику; с криками: "Божественный! Божественный!" сиятельные дамы и господа припадали к его ногам, стремились облобызать ему руку.

Все новые и новые ложи заявляли о своей приверженности "египетскому ритуалу". В качестве главы этого последнего Калиостро присвоил себе экзотическое звание "великий кофт" и объявил об учреждении главной ложи ритуала в Лионе, где он обосновался с лета 1784 г. Выбор этого города не был случайным. Подобно тому, как Париж был общеевропейским центром Просвещения, так Лион был центром всякого рода мистических, оккультных течений. Здесь, в Лионе, на средства богатых покровителей специально выстроено было здание главной ложи, нечто вроде храма; в центре его парадного (зала на фоне усеянного серебряными звездами голубого полотнища красовался бюст "великого кофта", выполненный знаменитым Гудоном, с надписью "Божественному Калиостро". Правда, "великому кофту" не привелось личным присутствием почтить сие святилище: оно открылось летом 1785 г. спустя полгода после того, как он, как всегда таинственно-нежданно, покинул вдруг Лион к огорчению тамошних своих адептов и перебрался в Париж (он прибыл туда 30 января 1785 г.).

В столице Франции, даром что она была столицей Просвещения, мода на Калиостро была в разгаре. В витринах красовались его портреты и изваяния в мраморе и бронзе, на всех углах торговали табакерками, веерами, перстнями и прочей мелочью с его изображениями. Лубочный портрет, где он выряжен не то персом, не то турком, был снабжен такой велеречивой подписью: "Друг Человечества. Каждый его день отмечен новыми благодеяниями. Он продлевает жизнь, он помогает бедным. Его награда – счастье быть полезным". Творимые им "чудеса" стали предметом бесконечных пересудов; о них говорили в салонах и кофейнях, при дворе и в убогих трущобах. По авторитетной оценке Р. Дарнтона, Калиостро – один из двух наиболее популярных во Франции иностранцев за десятилетие, предшествовавшее революции. Другим был Бенджамин Франклин, знаменитый физик и посол революционной Америки.

Калиостро поселился на окраине Парижа, на улице Сен-Клод, район Марэ, в особняке (он стоит до сих пор), расположенном в глубине глухого разросшегося сада.

В верхнем этаже дома была оборудована лаборатория с непременной алхимической печью. Маг обычно работал здесь по ночам, а запоздалый прохожий, оглядываясь на светившие сквозь ветки деревьев окна, суеверно крестился. "Счастливцы", допущенные внутрь лаборатории, попадали в диковинную обстановку времен Парацельса и Фауста: батареи всевозможных эликсиров и бальзамов, пятиугольники и треугольники с мистическими знаками, чучела змей, какие-то вонючие снадобья, тут же буссоль и "дерево Дианы" (амальгама серебра и ртути, которой приписывалось целебное действие), светящиеся камни, о которые будто бы можно зажечь свечи, многочисленные "черные" книги и первая из них – "Изумрудная скрижаль" Гермеса Трисмегиста. Посреди всех этих редкостей высился огромный атанор (алхимическая печь), в жарком пламени которого при наличии воображения можно было увидеть таинственную пляшущую фигурку саламандры – девы – покровительницы алхимиков.

В нижнем этаже был зал для масонских собраний. Здесь преобладал небесно-астральный декор, развешаны были мечи и шпаги, расставлены молотки, кубы и наугольники, а также статуэтки Изиды и быка Аписа – приметы "египетского ритуала". Сюда стекались "вольные каменщики" – преимущественно в дорогих каретах, украшенных аристократическими гербами. Отсюда разносилось по округе вместе с ароматом заморских благовоний благостное пение, патетические анданте масонских гимнов и славословий.

Самые необычные вещи случались за стенами сей уединенной обители. Газеты сообщили, например, о фантастическом ужине на 13 персон, данном на улице Сен-Клод; сегодня мы назовем это сеансом массового гипноза. Шесть приглашенных гостей, среди которых были кардинал Роган и кто-то из родных братьев короля, то ли граф Прованский, то ли граф д'Артуа, «встретились» за столом с шестью знаменитыми покойниками, в частности Вольтером, Монтескье и Дидро (тринадцатым сотрапезником был Калиостро). Передавались даже подробности словесной пикировки, состоявшейся будто бы между двумя сторонами.