Наследство и наследники. Том I

Как констатирует Е. Ю. Петров, спор между способами толкования «по букве» или «по намерению» стар как мир[618]. Автор отмечает, что оба подхода пытаются установить смысл текста. Ситуация с завещанием осложнена тем, что автора, способного дать пояснения, уже нет. В первом случае толковать предлагается исходя из буквального значения слов и выражений. Достоинством такого способа являются простота и, как следствие, дешевизна. Завещателю самому надлежит позаботиться о том, чтобы быть правильно понятым. Сторонники буквального толкования утверждают, что, не доверяя общеупотребимому пониманию, интерпретатор не меньше рискует прийти к неправильным выводам. Во втором случае вводится презумпция понимания слов в их обычном значении, однако при неясности или неоднозначности завещания предпринимается попытка разглядеть за словами волю конкретного, а не абстрактного завещателя, далеко не всегда сведущего в семантике и юридических тонкостях. Буквальное толкование воспринимается как несправедливое ограничение завещательной свободы[619].

Исходя из логики статьи 1132 ГК РФ при толковании завещания предусматривается порядок, при котором первоначальный приоритет отдается толкованию «по букве». При его недостаточности руководствуются другими положениями и смыслом завещания в целом. А вот с тем, что при этом должно быть обеспечено наиболее полное осуществление предполагаемой воли завещателя, возникают сложности.

Нельзя не согласиться с С. А. Муромцевым, по мнению которого толкование завещаний должно существенно отличаться от толкования сделок при жизни, поскольку природа тех и других совершенно различна: завещания всегда выражают волю одного лица, между тем как в договорах участвует воля других лиц[620]. Поэтому, имея дело с завещанием, суд должен по мере возможности открыть истинную волю завещателя, тогда как при толковании договоров воля каждой договаривающейся стороны должна быть принята во внимание лишь настолько, насколько она могла и должна быть известна другой стороне. С. А. Муромцев пишет: «Неприменимы к толкованию завещаний и те приемы, какими суд пользуется, когда заходит речь о применении на практике неясных статей закона, т. к., толкуя закон, мы предполагаем, что законодатель всегда юридически разумен, что он не хотел неполноты в редакции закона и предвидел все могущие встретиться случаи жизни, между тем ни одну из этих фикций мы не можем приложить к толкованию завещаний»[621]. Вопрос лишь в том, как это сделать. На мой взгляд, здесь без учета писем завещателя, его дневников, иных документов и показаний свидетелей не обойтись.

По мнению специалистов, для выяснения воли наследодателя в завещании не может проводиться филологическая либо любая иная экспертиза текста завещания, поскольку это означало бы подмену компетенции суда иным органом, что в принципе недопустимо[622].

Вместе с тем констатируется, что проведение экспертизы не исключается для уточнения и детализации волеизъявления завещателя.

В качестве примера приводится следующая ситуация. Нередко родители завещают своим детям отдельные части принадлежащего им дома. Данное обстоятельство (указание в завещании на части неделимой вещи, предназначенные каждому из наследников в натуре) не влечет недействительность завещания. Такая вещь считается завещанной в долях, соответствующих стоимости этих частей (пункт 2 статьи 1122 ГК РФ). Поэтому очевидно, что для определения долей каждого из наследников, исходя из стоимости дома и конкретных помещений, необходимо соответствующее экспертное заключение, которое, однако, не связано с толкованием завещания[623].

Вообще в современной судебной практике часто встречаются примеры, мягко говоря, неоднозначных случаев толкования завещания. На это обращают внимание исследователи[624]. Так, в 2017 г. одно из дел о толковании завещания даже дошло до Конституционного Суда РФ[625]. По мнению заявительницы по делу, положения статьи 1132 ГК РФ, в силу неопределенности их нормативного содержания относительно пределов толкования завещания, допускают возможность их неоднозначного истолкования, приводя к расширительному пониманию судом условий завещания, не отраженных в его тексте, основанному на иных доказательствах. Однако Конституционный Суд РФ не нашел оснований для принятия ее жалобы к рассмотрению. Судьи указали, что статья 1132 ГК РФ исходит из необходимости учета действительной воли наследодателя, выраженной в завещании, служит реализации предписаний статей 17, 35 и 55 Конституции РФ, какой-либо неопределенности относительно пределов толкования завещания нотариусом, исполнителем завещания или судом не содержит и поэтому она не может расцениваться как нарушающая конституционные права заявительницы в указанном ею аспекте. Установление же и исследование фактических обстоятельств, имеющих значение для разрешения конкретного дела, к полномочиям Конституционного Суда РФ не относится.