Наследство Империи

— Осторожно, мина!

— Пустышка, — произнес голос Норма пару секунд спустя. И сразу же: — Стой! А вот эта рабочая.

— Да их тут сто!

— Придется снять все.

Натали застонала, запрокинув голову. Впрочем, исключительно мысленно. Несколько минут пришлось наблюдать, как сноровисто работает «сайерет», пока другие вертят головами, разгоняя тьму. Гулкое эхо шагов отдавалось по связи: спецназ включил магниты подошв.

— Как будто чисто. Проверьте, я мог и не заметить.

— Угу, — командир, который был намного моложе Норма, оказавшись тут, похоже, готов был доверять тому безоговорочно. — Чисто. Идем дальше.

И пошли, только маячок поставили, что эту развилку миновали.

— Хорошо работает «сайерет», — задумчиво сказал капитан Тейя. — Перекупить бы к нам. Смотри: один работает, остальные только контролируют пространство.

— Эти, осмелюсь сказать, дороги больно, сэр. Да и не пойдет. Соскучится у нас. Они же, «сайерет», всегда при таком деле. Это нас в жизни раз на пирата вынесло, а он... Он так каждый день. По идее.

Кто такие «сайерет»? Не забыть выяснить.

— Стой!

— Что, опять игрушка?

— Игрушка, да не та. Камера! Вон, в уголке притаилась.

— Бандюки балуются? Любуются на нас?

— А что, убудет от вас? — осведомился голос МакДиармида. — Или страшно? Если я на вас смотрю, значит, и кнопочку кой-какую могу нажать, так ведь?

Камера вся освещена, МакДиармида, вероятно, нещадно слепит. Это Норм смотрит прямо в объектив.

— А зачем тебе это?

— Затем, чтобы ты про это спросил, «сайерет». Люблю играть. А ты со мной играть взялся. Будь ты проклят. У счастливцев вроде тебя никогда выбора нет. Детишки за этой переборкой. Давай, входи и забирай их. А я, пожалуй, поехал.

Несколько минут лихорадочной возни, пока разбирались с приводом герметичной двери, и каждую секунду Натали ждала оранжевой вспышки, которая поглотит всех. Этот кокетливый МакДиармид ей ох как не нравился! Хватило же ему времени и азарта нашпиговать баржу взрывчаткой. Чего, спрашивается, ради? Только поиграть? Верно ли, что там дети? В какой-то момент Натали показалось, что у нее от напряжения пережало сосуды в шейных позвонках и будто бы кровь перестала поступать в мозг. Панически боясь потерять сознание прямо здесь, она обеими руками вцепилась себе в шею, разминая мышцы, особенно сзади, у основания черепа.

Дверь стронулась с места, открывая за собой глубокую черноту и гулкое безмолвие. Натали невольно прижала к груди стиснутые кулаки и сделала шаг вперед. Там, где дети, не может быть тишины! И только несколько ударов сердца спустя услышала через динамики сдавленный плач, изо всех сил норовящий сделаться неслышным.

Это, должно быть, жуткое зрелище: громадная черная фигура на пороге, с прожектором, бьющим в глаза, и лучеметом наизготовку. Это были нормальные, нормально воспитанные дети. Теперь они знают, как по правде выглядит лучемет.

Так много, так много! В тесноте, в беспорядке. Да еще Норм вертит головой вовсю, отыскивая своих: не сфокусировать взгляда. А, вот! Остановился. Поднял лицевой щиток: значит, в самом деле наврал МакДиармид насчет утечки воздуха. Вокруг него словно море вспенилось: дети беспорядочно барахтались в невесомости, а спецназу оставалось их ловить. По двое, по одному в каждую руку. Кто-нибудь их считает?

Капитан «Тритона» и те, что с ним в рубке, радоваться не спешат. Радоваться будут, когда вернутся на базу. До тех пор МакДиармид способен преподнести любой сюрприз.

В пучке света возникла Игрейна: чумазая, и видно, что до смерти уставшая. Спокойная, невзирая на давку вокруг. Стояла прямо и прямо в камеру смотрела. Одна. Потом, будто вся заминка нужна была ей исключительно чтобы траекторию рассчитать, оттолкнулась и над всей толчеей впорхнула Норму на руки. Бодигард прижал ее к себе, неумело погладил спутанную желтую гривку.

— Эй! — донеслось из динамика. — Ты же знаешь, кого тут не нужно утешать. Я всегда в порядке.

— Угу. Будем считать, это мне нужно. Договорились?

— Ага, — снизошла беленькая. — Тогда ладно. Тогда давай утешай.

А Брюса нет. И Мари.

Грайни сидела в медотсеке, на койке, в гнезде из пледов и одеял, сама только-только из ионного душа и в чистой одежде, прихлебывала горячий шоколад и высокомерно позволяла оказывать себе первую помощь.

Натали пристроилась рядом на хрупком больничном стульчике, а Норм — напротив, на корточках, опираясь спиной о переборку: уже не рыцарь в доспехах, а просто мужчина в несвежем камуфляже, в брюках, испачканных на коленях. Медики смотрели на него неприветливо, но прогнать не решались, думали — отец. Взрослые вели себя тихо: обоим было стыдно за сцену в командирской рубке, где они в два голоса орали на капитана Тейю, требуя продолжить спасательную экспедицию.