Наследство Империи

Игнорируя молнии, которые метал Кирилл, уже державшийся за никелированные поручни второго эскалатора, Норм неторопливо извлек из подмышки кобуру с лучеметом и после непродолжительной паузы, с легким вдохом разочарования, — второй, заткнутый сзади за пояс брюк. Секьюрити расплылись в белозубых улыбках.

Воротца снова зазвенели. Скользящим ударом ладони чуть ниже колена Норм отключил магнитные пряжки, с помощью которых фиксировался на голени нож, однако даже этот жест доброй воли не избавил его от «личного досмотра» посредством сканера, после чего к трофеям СБ прибавились шашка со «слезой» и аккуратная книжечка взрывчатого пластыря.

— Знаем-знаем, мозоль отрывает вместе с ногой.

— Да кто ж ее на мозоль-то клеит? Ребята, вас что, в туалете никогда не запирали? Радиус действия у этой фигни нулевой. Вы еще на шею предложите его намотать.

— А что, ведь — мысль! — засмеялись те.

— Если я доберусь до нужной шеи, то как-нибудь обойдусь без пластыря.

— Что ж, и это верно, — рассудили «близнецы».

Скорым шагом направляясь штурмовать детектор в третий раз, Норм внезапно затормозил, вынул из нагрудного кармана предмет, внешне напоминающий авторучку, и протянул ее «правому» близнецу. Тот принял ее осторожно, двумя пальцами.

— Вы все еще используете это старье? — Недоумение в голосе секьюрити невольно смешалось с восхищением. — Практика доказала, что из-за емкости аккумулятора больше одного раза эта игрушка не выдерживает...

— Да нет, — признался Норм без тени улыбки на невозмутимом лице. — Это авторучка. Но вы просили сдать все оружие. Челюсть снимать будете?

— Гы!

— Серьезно, ребята, у вас включено в перечень запрещенного к вносу на территорию?..

— Все, способное массово поразить находящихся внутри людей или причинить обширные разрушения, — отчеканил «левый», если только они не поменялись местами, пока возились со сканером. — Что за черт! Опять пищишь.

Норм притворно вздохнул:

— Тогда, братва, вам придется найти ящик с кодом для меня самого.

— Хех, парень... разве что цинковый! Ладно, лови! Совсем-то без всего неуютно.

Норм схлопиул ладони, поймав ими книжечку взрыв-пластыря, и вся троица, безмерно довольная собой и друг другом, рассмеялась, после чего Норму наконец позволили пройти. Никак понравился.

Официантка в малиновом жилете и облегающих брючках-капри черного цвета, копирующих униформу крупье, проводила их к свободному столику. Кирилл отодвинул для спутницы стул с гнутой спинкой, и Натали села вполоборота к сцене, вполоборота к залу, чувствуя себя совершенно неподготовленной и неуместной в роли, которую взялась исполнять.

А где бы ей, собственно, подготовиться? Ее отношение к богатству вызревало на протяжении стольких лет, меняясь почти противоположно. В детстве мать таскала Натали за руку по своим бесконечным надобностям, чаще пешком, экономя мелочь на воздушном транспорте, заставляла изнывать в очередях к бесплатным врачам и не брезговала детской одеждой из секонд-хенда. Тогда Натали не было дела до причин. Задирая голову к небесам, где пролетали стремительные флайеры, она незатейливо ненавидела обитателей башен, кто и ногой не ступал на презренные пешеходные уровни. И после, когда она уже зарабатывала сама и трезво оценивала свои возможности, Натали ничего не могла поделать с приступами сильнейшего раздражения, видя воочию уровни качества жизни, которые никогда не будут ей доступны.

Три дня в мотеле с Рубеном Эстергази ничего в этом смысле не изменили. Если бы даже оба подозревали, что эти три дня окажутся единственными, — а для Руба и последними! — едва ли они потратили бы их иначе. В смысле на дорогие кабаки и танцульки. Хотя, возможно, изначально Рубен включал нечто подобное в программу своих каникул. Вообще-то первый имперский ас в рамках Лиги Святого Бэтмена предпочитал более экстремальные вечерние развлечения. В любом случае все, что они не осуществили и что могло бы быть, уже стерто со скрижалей. Необратимость, мать ее...

Богатство упало в руки Натали случайно, хотя сами Эстергази предпочитали называть свое финансовое состояние «спокойной обеспеченностью». В принципе, теперь она могла наверстать упущенное, но именно теперь в этом наверстывании не было никакой, даже психологической необходимости. Жизнь на захолустной планете воспитывает в женщине нежелание перемен. Совсем иное, к слову, она воспитывает в мальчиках, рожденных в захолустье.

Итак, столики были мраморные, с мозаикой, на кованых ножках, над каждым — низкая лампа и «конус тишины». Пока Натали осматривалась — едва ли, к слову, тут принято в открытую пялиться на соседей! — Кирилл взял инициативу в свои руки. Им принесли вино и фрукты, и Кирилл нахмурился, когда официантка, всунув стриженую головку в «конус», шепотом сообщила, что никакой Тиффани никогда не было и нет. «Не из тех рук взяла деньги, дура».

— Черт, черт, черт, — расстроенно ругнулся он. — То ли брат у нее, то ли сват приятельствует с кем-то из команды Инсургента. Более короткой нитки у меня до него нет.

— Не будем терять времени?