Наследство из Нового Орлеана

Вальмон прошел через дом в большую кухню. Мари улыбнулась ему. Она стояла босая, лодыжки ее были украшены браслетами, а один из больших пальцев ноги украшало огромное кольцо с рубином и бриллиантами. Курчавые черные волосы падали ей на плечи и почти скрывали блестящие бриллиантовые серьги. Рубиновое ожерелье подчеркивало бронзовый оттенок кожи. На ней была белая блузка с глубоким вырезом и пышная, почти до полу юбка из красного шелка.

– Ты так вырядилась под цвет фасоли с рисом? – спросил Вальмон.

– Конечно. Ты проголодался?

– Конечно.

– Тогда садись. Все готово. – Мари поставила поднос на стол возле окна и принялась нагружать его бутылочками и баночками, которых на столе было великое множество. Вальмон принялся было помогать ей, но Мари шлепнула его по руке, и он оставил эти попытки.

– Что у тебя там собрано, Мари? У тебя и вправду есть толченые ящерицы, кости черных кошек и корень мандрагоры?

– Не надсмехайтеся над моим рукомеслом, миши, – сказала Мари с нарочитым местным акцентом.

– Мне просто интересно, – ответил ей Вэл с чистейшим парижским произношением. – Но если ты предпочитаешь разыгрывать спектакль…

– Старые привычки, что поделать, – сказала Мари на безупречном французском. – Очень уж ты по виду похож на других белых. Я забываю, какой ты есть, когда подолгу тебя не вижу.

– Сахарный сезон. Мари улыбнулась.

– Ах, вот так, значит, это теперь называется? – Она убрала поднос и поставила на стол тяжелые глиняные миски. От фасоли с рисом, положенной в миски, поднимался аппетитный пар. – Ты позволишь мне взглянуть на монограмму? – спросила она. На лице ее было выражение невинного любопытства, но в серых глазах светилось озорство. – Мне непонятно, тебя просто прижгли прутом из балконной решетки, или пришлось делать татуировку?

Вальмона эта реплика застигла с набитым ртом, на что Мари и рассчитывала. Он расхохотался так, что едва не подавился.

Придя в себя, он взял Мари за руку и церемонно ее поцеловал.

– Твоя ревность делает мне честь, – произнес он, не отрывая губ от гладкой кожи ее пальцев. Отпустив ее руку, он принялся развязывать шейный платок. – Равно как и любопытство. Я попробую удовлетворить его. Можешь сама поискать монограмму.

Мари прыснула:

– Льстишь себе, как всегда. Можешь хоть до костей оголиться – я все равно с тобой в постель не лягу.

Не говоря ни слова, Вальмон завязал платок и сосредоточился на еде. Мари последовала его примеру.

Молчание их было спокойным. Чувствовалось, что еда доставляет удовольствие обоим. Фасоль с рисом была очень вкусна, а некое сексуальное напряжение между ними служило как бы дополнительной острой приправой.

Было маловероятно, чтобы Вальмон когда-нибудь разделил постель с Мари, и они оба это знали. У Мари были любовники, но только не белые, и лишь такие, которыми она могла повелевать. Вальмон же не подходил ни по одному из пунктов.

Но маловероятно – еще не значит невозможно. Оставалась небольшая вероятность, которая приятно дразнила обоих, давая пищу для игр, тем более приятных от того, что эта возможность оставалась неиспользованной. На этом и строилась их дружба, но не только и не столько на этом. Главным было взаимное уважение и восхищение. Каждый признавал силу личности и независимость другого. Ни одному из них не требовалось утверждаться в глазах другого. Поэтому им было хорошо вместе.

– Еще? – спросила Мари, когда миска Вальмона опустела.

– Кофе, если можно. Было очень вкусно – выше всяких похвал.

– Пойду поставлю кофейник. – Мари проворно убрала миски со стола, а вместо них поставила чашки, потом высыпала из жестянки кофейные зерна и принялась их толочь, повернувшись к Вэлу спиной.

– И какие же драгоценные компоненты ты замешиваешь в приворотное зелье, Мари? – лениво спросил он.

Мари ничего не ответила. Плечи ее сотрясались от смеха.

– Значит, это была ты, черт возьми! – В голосе его уже не было умиротворенности. – И после этого ты можешь называть себя моим другом? Если тебе нужны деньги, я дам тебе их. Вовсе не обязательно продавать мое будущее какой-то истеричной девице. Кончай, черт возьми, молоть и ответь мне!

Мари метнула взгляд через плечо:

– Погоди минуточку. Надо кофе заварить.

– Не хочу я никакого кофе! Мне нужен твой ответ.

– А я хочу кофе, и мне все равно, хочешь ты его или нет. И не забывай, что ты в моем доме, месье Сен-Бревэн. Веди себя как джентльмен или убирайся. – Она занялась кофе, а Вальмон пыхтел от ярости.

Потом она пододвинула свой стул к столу. Глаза ее искрились весельем и немножко злорадством.

– Тебе изменило чувство юмора, Вэл. Я разочарована.

– Мари, в этом нет ничего смешного. Как ты могла направить Жанну Куртенэ в мой дом с каким-то зельем? Она устроила нелепейшую, омерзительную сцену.

Мари наклонилась к нему, упершись ладонью в подбородок:

– Что еще за нелепую сцену? Расскажи, мне страшно интересно.

– Уж поверь мне на слово, чрезвычайно нелепую. Почему ты со мной так поступила, Мари? Я не мог поверить, что это ты послала ее, пока ты не расхохоталась, как ненормальная.