Наследство Карны

Бабушка зажгла лампу, теперь она должна была увидеть папу. Но не увидела. Карна хотела сказать, что теперь умер и папа. Но не могла. В ней не было места для слов, только для крика.

Она брыкалась и рвалась к папе, однако бабушка крепко держала ее. Очень крепко. Карне стало больно. Прислушиваясь к этой боли, она перестала кричать. Словно кто-то заткнул ей рот пробкой.

— Папа упал, он лежит там, у окна! — Она показала рукой.

Бабушка поднесла ее к окну, чтобы она потрогала папу и проверила, не ушибся ли он. Карна протянула руку, но папы там не было. Он исчез!

В дверях появилась Бергльот. У нее было такое лицо, будто она тоже видела, как папа упал. Карна заплакала.

Она опомнилась в кровати у бабушки и узнала, что все это ей только приснилось.

— Ты боишься, что папа умрет, как умер Андерс, вот тебе и приснилось, будто он упал.

— Но ведь его нет в зале? Ты сама видела!

— Анны там тоже нет. Они пошли пройтись по берегу или сидят у флагштока.

— Может, Анна тоже упала?

— Нет, они скоро вернутся. Лодка стоит на месте. Мы не будем спать и дождемся, когда они вернутся.

— Но ведь я сама видела; папа упал!

— Иногда мы видим то, чего нет… А может, это был сон.

— Не сон. У меня были открыты глаза! Ты просто меня уговариваешь, чтобы я не кричала.

— Я не боюсь твоего крика. Кричи себе сколько влезет. И мне все равно, что ты видишь. Но я открою дверь в коридор и обещаю тебе: скоро ты увидишь, что Вениамин придет и спросит, почему у нас открыта дверь. И Анна тоже.

Карна поняла, что ей остается только ждать.

Дверь в Динину комнату была приоткрыта. Вениамин и Анна задержались в коридоре. Потом Вениамин решился и заглянул в комнату.

— Почему у тебя открыта дверь? Я…

— Карне приснился страшный сон, и она хотела убедиться, что ты жив, — послышался из темноты голос Дины.

— У нее был припадок?

— Нет, на этот раз только сон.

Голос Дины звучал так, словно ничего не случилось. Как ей это удается, подумал он.

— Не бойся за меня, папа, я лежу у бабушки, потому что я видела, как ты упал.

— Упал?

— Да. Как Андерс.

Вениамин вошел в комнату и хотел обнять Карну. Но в темноте обнял их обеих. Динина рука крепко сжала его руку.

На цыпочках он вышел в коридор и осторожно прикрыл за собой дверь.

Анна прочла вслух отчет, написанный для ленсмана. Она только что переписала его набело.

«14 сентября в первую половину дня меня вызвали к Гуннару Ульсену в Плассен, которому, как мне сказали, Петтер Педерсен нанес сильный удар по голове. Волосы на голове у Ульсена слиплись от крови. Лицо и уши тоже были в крови. На коже головы были три раны. Одна — над левым виском, другая — на темени и третья — в правой части лба. Кожа была рассечена до кости, кусок кожи содран. Кость и надкостница повреждены, кость по краям раны раздроблена. Рана была нанесена с большой силой каким-то острым предметом. Несмотря на быстро оказанную помощь, рана опухла и воспалилась. После применения лекарств опухоль и воспаление прошли».

Вениамин со вздохом подписал отчет.

— Спасибо! Хорошо, что мне не пришлось писать это самому! Меня мутит, когда я вижу это на бумаге.

— Никогда не думала, что тебя может замутить от вида раны.

Если бы не смерть Андерса, она бы сейчас засмеялась, подумал Вениамин.

И вдруг она засмеялась!

— Не раны, а крови. — Он тоже засмеялся.

— Как же ты с этим справляешься?

— Не знаю. Наверное, это у меня появилось после русского.

Ему вдруг стало легче, оттого что он признался в этом. Произнес вслух. Доверил человеку, который понимает его, которому достаточно одного слова: русский.

Они стояли по обе стороны секретера. Вениамин держал в руке отчет.

— Я хочу спросить у тебя… — начала она.

— Что?

— Каким орудием был нанесен удар? Ты ничего не пишешь об этом.

— Я могу ошибиться. Мое дело — описать рану, а не расследовать, как это случилось.

Она кивнула:

— И еще одно. Я знаю, всем сейчас нелегко… но мне бы хотелось, чтобы ты сегодня побрился! Ради меня! — Она обхватила руками его лицо.

Он отложил отчет и притянул ее к себе.

Ощутив прикосновение ее мягкой теплой кожи, Вениамин понял ее мысли, в которых она не признавалась даже себе, и его охватило желание.

Свежий запах лаванды прокрался между ними, когда он расстегнул лиф ее платья.

Он почувствовал ее руку в своих волосах. На затылке. Она прижалась к нему. Губы ее были большие и влажные. Его обрадовало ее страстное нетерпение. Он хотел спрятаться в нем. Исчезнуть там, где ничего, кроме страсти, не имело значения.

Они помогли друг другу избавиться от лишней одежды. С этим они справились быстро. Анна прерывисто дышала, и лицо ее было зеркалом, отражавшим наслаждение.

Желание вдруг покинуло Вениамина, он чувствовал только нежность. Она пробежала по нему, словно волна. Поражение. Потом стеной встала усталость. Тело не слушалось его. Оно просто исчезло.

Сначала он отказался признать это. Хотел преодолеть самого себя. Но понял, что это бесполезно, и затих, спрятав свое поражение в Анне.

Она обхватила его руками и ногами и стала тихо покачивать. Увядший, он покачивался в ней. И его стыд испарился в их общем дыхании.