Наследство Катарины 2. Параллельная

Девушка побежала в каминный зал, взяла обе книги из тайника и возвратилась. Пролистав раздел о здоровье, она нашла заклинания, которые могли ему помочь, но в книге Петуньи на выздоровление уходили недели, а Лина советовала приготовить отвар, также требовавший усилий и времени. «Что же делать?» Она полистала еще и не обнаружила ничего подходящего по ситуации. В разделе о переходе тоже полезного не оказалось. Похоже, она была первой женщиной в роду, путешествовавшей с колдуном из другого мира, который раньше являлся котом.

Катарина догадалась: «Он был котом! Каждый раз, когда самостоятельно переходил из одного мира в другой – он был котом! Вот почему он плохо перенес переход! Ведь туда мы отправлялись через сердце дома и были на равных!»

Она бросилась к нему со всех ног. Он лежал, свернувшись калачиком, и трясся от озноба. Катарина обняла его в попытке согреть и настроилась на колдовство.

– Кэти…Я должен признаться, пока жив…Я… заикался он, смотря на нее поблекшими глазами.

– Ты будешь в порядке, слышишь?! – не желала она откровений.

– Я люблю тебя, – прошептал он, и она, ошеломленная его признанием, произнесла заклинание вслух:

– Обернись опять котом, сила пусть придет в твой дом! Здоровье вмиг восстановится, а хворь вовеки испарится! – придумала она сама, полагаясь на философию Лины, и сопроводила его желанием помочь другу, позаимствовав немного энергии у «параллельной», как и тогда, пропустив ее через себя.

Мартин охнул, ощутив внезапный прилив сил, тело его преобразовалось в кошачье, симптомы болезни отступили. Кот мяукнул и посмотрел на нее печальными глазами.

– Прости. Единственным способом было вернуть тебя в кошачью шкуру, на время, – пошатнулась девушка, но дом быстро ее подпитал. – Походи так пару дней, – улыбнулась она уголками губ, и он потерся об ее руку.

Оставшись без соратника в предстоявшей битве, она должна справиться с тремя противниками сама. Кот обеспокоенно метался, преграждая ей дорогу, но она не отступит, как бы он не извивался. Эгоизм Мартина заставлял ее немного его ненавидеть, но она не хотела терять друга, и проигнорировала его отчаянные попытки притормозить вылазку.

Ночь спустилась на горы, которые молчаливо взирали на одинокую девушку, бредущую по узкой тропинке в направлении коттеджа, где обитало истинное зло. Переставляя ноги и пробираясь через сугробы, она потела. В голову лезли ужасные мысли о том, что Габриэль уже мертв. Или еще хуже: она ошиблась местом, и там никого нет. Катарина пыталась отвлечься, размышляя о стратегии битвы, но на ум ничего не приходило. В конце концов, она решила действовать по ситуации. Девушка понимала, что колдун узнает о ее приближении. Он слишком умен, чтобы позволить ей появиться внезапно.

Она собралась с духом и была наготове, озираясь по сторонам и прислушиваясь к каждому шороху. Серпантин лихо закручивался, тропинка сужалась. На этом отрезке пути с трудом можно было поместиться вдвоем. В воздухе мгновенно материализовались приспешники колдуна.

Жирный шагнул, опережая тощего.

– Добро пожаловать, Катарина! – прогнусавил он, делая выпад кулаком. Она успела отклониться, и невидимая сила врезалась в гору, с обрыва полетели камни.

– Дайте пройти по-хорошему! – крикнула девушка, но он продолжил нападение, швыряя в нее невидимыми ударами, которые разбивались о защиту, возведенную ей до начала подъема. Некоторые удары отскакивали обратно в них, и им самим пришлось уворачиваться.

– Усмиритесь, разойдитесь и ослабьте силы! Уходите, убегайте, пока еще вы живы! – пожелала она пройти, лишая врагов способностей так, как когда-то лишила их колдуна.

Жирный завизжал первым: из кожи у него выделялась зеленая жидкость, разжигающая и кипящая. Катарина не желала им зла, но, видимо, за годы услужения они изменились настолько, что состояли не из человеческой крови. Жирный таял, словно снеговик в летний день, его лицо исказилось и он исчез, оставляя после себя кучку костей, зеленую жижу и одежду. Тощий также начал таять, но испарился в воздухе, чем, возможно, сохранил себе жизнь. По крайней мере она на это надеялась.

Катарина продолжила подъем, ноги шли сами, будто подтягивая за собой остальное. Она не могла дождаться, когда снова увидит Габриэля, и надеялась, что с ним все в порядке.

***

Он метался по клетке, в которой жил последнюю неделю. Она провоняла мочой и фекалиями. Тело зудело от грязи, и он расчесывал его до крови, брезгливо выковыривая из-под ногтей черноту. Это был последний день в его жизни, – день, когда мучения кончатся. Он рассчитывал, что она не подвергнет себя опасности и не вступит в схватку с опасным колдуном. Тело сотрясало мелкой дрожью, холод пронзал до костей, почки болели. Габриэль так и не смог привыкнуть к мерзлоте каменных плит, как ни старался. Поначалу, ощущения казались терпимыми. Он стискивал зубы, чтобы они не стучали, и представлял что-то теплое. Помогало первые три дня, а потом стало хуже.